Книга Пражская ночь, страница 23 – Павел Пепперштейн

Повеяло аскезой кораблей

От той застенчивой старушки, что

Так злобно грызла локоть морехода,

Шепча при этом: «Господи, помилуй!»

Повеяло аскезой кораблей.

(New mambu, no.-s, мод. 57, 9 тт)

— Ко-ко-ко! — говорит госпожа курочка

— Ке-ке-ке! — вторит ей товарищ петушок

(модель 75)

Прага! Такая красивая!

Немало скажет сердцу туриста.

А сердце в ответ станцует похотливую румбу.

Освальд! Освальд! Освальд, говорю!

Поднес ты подношение железному царю.

Освальд! Освальд! Освальд молодой!

Опять тебе не плачется, парень холостой.

(FN FAL, для парашютистов)

Я что-то потерял в каком-то из углов

Огромнейшей страны, застенчиво глядящейся из рамок.

Весь мир подлунный как большой секрет

Сметаной полных банок, сметаной полных банок.

(модель 66)

Вместе со мной уйдет

Дикая, древняя тайна…

Дайте дожить беспечально.

Как у синего моря

Свои волосы выжмет колосс

Образуется заводь

Из воды, ниспадающей с этих волос.

Рухнул колосс

И не стало в Отчизне волос.

Как воспрянет колосок

Вспять услышишь голосок:

Глупость моя, спасибо тебе!

Слабость моя, спасибо тебе!

Тупость моя, спасибо тебе!

Жадность моя, спасибо тебе!

Ни куста рябинного,

Ни кола осиного,

Ни провайдера,

Ни коллайдера.

Одна только пустота-пустышечка —

В ладонях Господа тающая льдышечка

(BW-84, ЮАР)

— Confess to me, flower!

Which way you gonna use your flavoured power?

— So, listen. You will feel my will.

I will be killer. I will kill.

(Heckler&Koch 636)

Мир погибнет весной! —

Так мне ангелы нежно пропели

(Утром ангелы схожи с бумагой)

Я сидел и смотрел

Как в небесной нарядной купели

Мыли солнце мое

Минеральной пузырчатой влагой.

Мир погибнет весной.

Будут петь развеселые птицы

На заре, на заре

В долгий путь побредут пухлых душ вереницы.

Ледяной осетр в ледяном гробу —

O-la-la!

Два рыцаря мертвых сползают сюда.

Их тихие лица укрыла вода.

Нянюшка-голубушка, твой час настал!

Открой заветный ящик, достань кинжал.

Метнешься сквозь охрану с криком «Малыш!»

Он обернется, вспомнит… и ты вонзишь —

И по белому мундиру расплывется пятно.

Ему уже не больно. Ему все равно.

(Штейер 69)

Прямо к золотой луне

Летят комары!

(Р 226, 9 мм. Para)

Боги, люди и народы

Исчезают навсегда

Как текучая вода

В гибком зеркале природы.

Ее мальчик далеко

Пьет других инопланетянок сок, поет им песни.

Может быть, все нечестно так,

Зато так наверно интересней.

(винтовка Драгунов 63)

Любимая, мой друг хотел сказать тебе

Чтоб ты взяла огромный белый зонт

Когда пойдешь на пляж,

Но не сказал.

Внезапно был сражен стрелой Амура

И вниз упал со скал, разбившись в пыль.

Амур же хохотал. Его оскал

Блестел в лучах полуденного солнца

Он был высок, Амур, — старик, стоял на скалах,

Гигант, покрытый серой чешуей,

С коралловою дикой бородой.

Охотник за сердцами казался весело-сердит.

Он прошептал: «Охота молодит».

Так остро пошутил Амур Иваныч.

(ВХР WAF)

Приходит капризное счастье.

Уходит капризное, счастье.

Дует ветер-ветерок,

Но нагрянет нужный срок:

И снова приходит капризное счастье.

Илия-пророк. Или я — пророк?

(Vzor 70)

Я показал тебе, Пасечник,

Яркую капельку яда.

Быстро развеяли ветры

Дым твоей лейки над садом.

— Рррррррр! — прокатилось над пасекой.

— Мммммм… — нежно ответили ульи.