Книга Выстрел в чепчик, страница 48 – Людмила Милевская

В руке он тащил огромную спортивную сумку.

— Виктор, — обрадовалась я, — ты уже пришел в себя!

— Как видишь, — ответил Пупс.

— А я только что о тебе думала.

— Что? — спросил он.

— Вспоминала, какие красивые песни ты пел.

Пупс глупо ухмыльнулся, протянул мне сумку и попросил:

— Подержи-ка, за сигаретами смотаюсь.

Я удивилась, но сумку взяла. Она была не очень тяжелая, но и не легкая. И черт меня дернул туда заглянуть. Глянула и обомлела.

— Умереть мне на этом месте, если это не арбалет, — прошептала я, рассматривая лежащую в сумке штуковину. — Вот тебе и Пупс!

— Ну как, заждалась? — услышала я голос Пупса и поспешно закрыла сумку.

— Да нет, все нормально, — ответила я.

— Ты сейчас куда? — спросил он.

— Никуда, так просто гуляю.

— Я тоже. Можно погулять с тобой?

Я удивилась, но ответила:

— Пожалуйста.

И мы пошли. Просто шли по улице. Пупс топал рядом и молчал, я тоже была задумчива. Мучил меня один вопрос, и, не выдержав, я спросила:

— Вить, а ты умеешь стрелять?

— Из чего? — спросил он.

— Да хоть из чего-нибудь.

— Из арбалета могу, — сказал Пупс и расстегнул свою сумку.

Я с трудом верила своим глазам, а он спокойненько достал арбалет, вставил в него стрелу и, почти не целясь, влупил в стоящее неподалеку дерево. И попал, что меня потрясло больше всего.

— Так это ты стрелял? — немеющим языком спросила я.

Пупс удивился:

— Ты о чем?

— Ну во всех нас стрелял ты?

Он усмехнулся, спрятал арбалет в сумку, туда же отправил стрелу, предварительно выдернув ее из ствола, и загадочно сказал:

— С этим надо поосторожней, это оружие, за него и срок дают, если разрешения не имеешь.

Я хотела развить эту тему, и, поверьте, мне было что сказать, да только Пупс слушать меня не стал. Он вдруг радостно крикнул:

— О! Это за мной! — и кому-то помахал рукой.

Я оглянулась на дорогу и увидела притормаживающую у тротуара белую «Волгу».

— Ну, покедова, — бросил Пупс, открыл дверцу «Волги» и был таков.

Я же, ошеломленная, осталась стоять на тротуаре.

В голове был такой бардак…

Нет, простите, я забыла, у нас, у русских, бардак — это когда порядок.

С этим «порядком» я домой и пришла. Баба Рая, увидев меня, испугалась.

— Ты что, дочка? — заранее жалея меня, спросила она. — Случилось что?

— Даже не знаю, — светила я и отправилась в спальню.

Полежав там на кровати, фортель Пупса обдумала и решила, что надо мне срочно увидеть Ларису.

Почему именно Ларису?

Да потому, что эта надоевшая всем стрела пропадала из трех мест: из дома Розы, из моего дома и из дома Ларисы. Из моего дома Пупс мог запросто взять стрелу при известных уже обстоятельствах, причем дважды.

Из дома Розы тем более. У Розы стрела пропадала тоже дважды, первый раз — когда стреляли в саму Розу, второй — когда стреляли в Тосю.

«Господи, — усомнилась я, — неужели Пупс стрелял в свою Розу? Он же ее обожает. А вот в Тосю Пупс запросто мог стрелять. Он ее недолюбливает, чтобы не сказать большего».

Потом стрела появилась вновь, уже у Ларисы. Казалось бы, здесь все очевидно — когда я пришла в тот раз к Ларисе, Пупс уже под вешалкой лежал…

Да, лежал, но взять стрелу он не мог. И не мог по двум причинам. Во-первых, он тогда вообще ничего не мог и вовсе не притворятся. А во-вторых, мы с Евгением отвезли его к себе домой и раздели. Стрелы при нем не было. Ему даже спрятать ее было некуда — в кармане плаща стрела не поместится, а кейса у Пупса не было. Следовательно, для того чтобы украсть у Ларисы стрелу, Пупс должен был к ней приходить еще раз, перед тем, как его принесли.

Я отправилась к Ларисе.

— Когда у тебя последний раз был Пупс? — прямо с порога спросила я.

Лариса даже не удивилась, так этот Пупс уже со своими фокусами прогремел.

— Да вот тогда и был, когда под вешалкой лежал, — ответила она.

— А перед этим он был у тебя?

Лариса задумалась.

— Да, был. На минуту заходил.

Я насторожилась:

— Зачем он заходил? «Чирик» занять?

— Какой «чирик»? — изумилась Лариса.

— Ну, деньги он у тебя занимал?

Лариса замялась. Я поняла, что занимал, но взял с нее слово не говорить об этом Розе. Теперь Лариса пребывала в задумчивости, проболтаюсь ли я Розе, если она проболтается мне.

— Говори, — подбодрила я ее, — Розе уже все равно.

Он каждый день где-нибудь занимает.

— Понимаешь, — призналась Лариса. — Он занял у меня крупную сумму минут за тридцать до того, как принесли его, невменяемого, те незнакомые ребята.

— А что ж ты молчала?

— Не хотела его выдавать. Он потому и адрес мой в кулаке держал. Записал, когда брал деньги.

— Он что же, адреса твоего не знает? — удивилась я. — Не один раз был у тебя с Розой.

— Зрительно, как попасть ко мне, знает, а письмо послать не смог бы.

Я изумилась:

— Он что же, почтой долг возвращать собрался?

— Да нет, с сотрудником. Сказал, мол, на работу приеду и сразу сотрудника с долгом пришлю.

— Прислал? — скептически поинтересовалась я.

Лариса пригорюнилась:

— Пока нет. Жду.

— Боюсь, долго ждать придется.

— Вот и я этого боюсь, — призналась Лариса. — А что делать?

— Пока не знаю, — огорчила я ее. — Будем думать.

Думать я, само собой, отправилась домой и, что удивительно при таких обстоятельствах, благополучно до дома добралась, но у самого подъезда напоролась на Старую Деву. Передать не могу, как обрадовалась она мне — дня три не виделись.

— Соседка, — уже издали закричала Старая Дева. — Соседка!