Книга Родовое влечение, страница 26 – Кэти Летт

На следующий день Алекс, прихватив усиленный кольчугой костюм для подводного плавания, отправился в Патагонию, чтобы понаблюдать за косатками. А Мэдди оказалась перед лицом труднейшей задачи – англизации. Как и Элиза Дулитл, она превратилась в яростного поборника лабиализации. За неделю ее губы стали тоньше. Не от презрения к этому проявлению снобизма, а от усиленной работы над носовыми звуками и придыханиями. А от замены «ложьте» на «кладите» она вымоталась так, будто целый месяц бегала по утрам.

В субботу Мэдди позвонила Джиллиан, желая проверить на ней свое трансплантированное произношение, и была разочарована, когда узнала, что та собирается в аэропорт. В этом не было ничего необычного, если не считать, что Джиллиан решила ехать общественным транспортом. Чтобы не показывать новому любовнику свое убогое жилище (для человека типа Джиллиан Фулем, [31] куда она переехала, был так же далек от Найтсбриджа, [32] как «Клариджес» [33] – от центра Калькутты), она договорилась встретиться с ним у стойки регистрации. Мэдди согласилась проводить ее. В этом тоже не было ничего странного. Джиллиан не привыкла пользоваться общественным транспортом. В метро она просто подходила к кассе и звучным голосом властно заявляла: «Один».

Джиллиан набрала с собой столько вещей, что хватило бы на целый год за границей. Все было новеньким и неношеным, кроме потрепанного, уставшего от жизни старичка, ожидавшего ее. Увядшая кожа складками свисала с пятнистой шеи. Шумно присасывая к небу вставную челюсть, он близоруко оглядывал зал и рассеянно вертел в руках свой слуховой аппарат.

– Это он?! – недоверчиво прошептала Мэдди, когда они с Джиллиан остановились за колонной. – Да он же лыс, как крыса.

– Он не лыс, – негодующе возразила Джиллиан. – Он просто выражает свой протест на фолликулярном уровне.

– О нет. Господи, не могу поверить. Он же еще и глух как пень!

– Я бы предпочла сказать, что у него слуховые затруднения.

Мэдди сдавленно хихикнула.

– Да ладно тебе, Джиллиан. Неужели ты действительно собираешься целоваться с ним? И вставная челюсть тебя не пугает?

– Как ты груба. У него просто альтернативные зубы, вот и все.

Мэдди снова выглянула из-за колонны.

– Нет, не поверю, что ты настроена серьезно. Ты хоть спрашивала, сколько ему лет? – Она в деланном ужасе схватилась за голову. – Хотя он так стар, что давно счет потерял.

Джиллиан опустила руки Мэдди.

– Моя дорогая, разве важно, что лицо опало, если член на месте? – С этими словами она отправилась забирать последний, самый ветхий, зато одушевленный предмет своей ручной клади. – Да-а-рагой! – Она поцеловала его в морщинистую щеку, потом вытащила из сумочки зеркальце и проверила, не смазалась ли помада. – Это Мэдлин. Моя камеристка.

Пока Мэдди ошалело таращилась на подругу, наследственный член Палаты лордов, коротко кивнув ей, быстренько занес ее в разряд низших форм жизни и занялся паспортами.

– Кстати, твой Тот Мужчина обновил бытовую технику, как обещал?

С того ужасного званого обеда Джиллиан называла Алекса не иначе как «Тот Мужчина».

– Единственное, что он обновил за последнее время, – это мое произношение, – четко произнесла Мэдди.

Джиллиан прищурилась.

– Ни в коем случае не позволяй Тому Мужчине соваться в твое произношение! Произношение – это самое ценное имущество девушки.

– Но разве не ты утверждала, что нужно всегда говорить так, будто у меня член..?

Под предлогом того, что хочет удалить шарик серы, налипший на седых волосах в ухе своего спутника, Джиллиан ловко сняла с него слуховой аппарат.

– Да, но все, чего от тебя хочет Тот Мужчина, неправильно. К тому же, если ты стремишься казаться представительницей высшего класса, выучи какой-нибудь хитрый язык – мандаринское наречие китайского языка или суахили. Все дети высшего класса говорят на том или ином диалекте, потому что, понимаешь ли, мы выросли в помещении для прислуги. А теперь adios. В следующую нашу встречу я уже буду виконтессой. Почему бы тебе не бросить Того Мужчину и не поискать престарелого миллионера с шумами в сердце? – Она похлопала по руке своего спутника. Тот кротко улыбался и не знал, как на это реагировать. – Не думай о них как о стариках. «Обогащенные опытом» – вот что точнее всего определяет их сущность. – Надев ему на ухо аппарат, Джиллиан дала Мэдди указания по поводу весенней уборки оранжереи и полировки бронзовой лестницы и пообещала поднять зарплату. Пройдя в зал вылета, она остановилась и помахала украшенной драгоценностями ручкой.

– Выбрось из головы Того Мужчину и его бабу. Ясно?

– Ясно.

Мэдди решила купить газеты, чтобы почитать на обратном пути в Лондон. Не зная, для какого издания пишет Фелисити, она купила все. Там были разделы для тех, кто хочет сам сделать чучело животного; заметки о знаменитых происшествиях, случившихся в ванне; рассказы об известных больных геморроем; эссе о трудностях сочинения статьи. Там был целый акрополь разделов, только не ионический, а иронический. Наконец Мэдди нашла. Фелисити Дрейк. «Женская перспектива».

«Конечно, – прочитала она, – я никогда не захожу в салон красоты в универмаге «Харви-Николс» через главный вход. Я пользуюсь запасным. И не всегда мне там что-нибудь делают. Когда ты, дорогая читательница, так же побита непогодой, как я, то можешь ходить туда только ради оценки».

– О Господи! – отчаялась Мэдди. Вполне возможно, что она действительно забавна.

«На прошлой неделе, кажется, все кабинки были заняты женщинами, жалующимися на то, что у их мужей есть любовницы. Ну что ж, боюсь, мы все в возрасте».

У Мэдди дрогнуло сердце. Боже! Она знает!

«Не утратил ли ваш брак новизну? Проверьте. Есть много признаков. Например, если вы с мужем в последний раз целовались, когда делали ему искусственное дыхание после того, как вытащили его из-под волн на Карибском побережье».

«Карибское побережье?» – с негодованием подумала Мэдди. Когда они были на Карибах? В последнее время он немного загорел.

«Конечно, скулить по поводу развода стало модным. На свете нет ничего более утомительного и менее стильного, чем счастливый брак. Когда другие крутят романы, пускаются во все тяжкие и располосовывают брюки от мужниного костюма, тебе только остается на публике стирать свое чистое белье, а это занятие не из приятных».

Мэдди хотелось рвать и метать. Он не сказал ей!