Онлайн книга «После конца»
|
– Я не по себе плачу, – медленно проговорил Валентин. – Послушай, как сейчас в России? – с внезапной тревогой спросил Сергей. – Плохо. И в России, и в мире. А XXI век идет и идет. – Я так и думал. – Потом расскажу. Сергей встал и сел на кровать в ногах у Валентина. – Сергей, а зачем они тебя вызывали? Что они с тобой сделали? Что они хотят от нас? Лицо Сергея еле виднелось во тьме, и вся его фигура словно была поражена тьмой этого мира. – Что сделали? Взяли кровь, и только, но я держусь. Хоть бы скорей убили или съели нас. Освободиться бы от тела и уйти из проклятого мира… Останется душа и тонкое, энергетическое, невидимое физически тело, и вот тогда мы узнаем, куда попадем… Тогда мы узнаем, куда попадем… Тогда будет надежда, и не только… – Ты думаешь, они хотят нас убить, как-то использовать физическое тело? – Нет… Они бы давно все это сделали… Я – интуит, и кажется мне, что они не откармливают нас для своих лабораторий, если они у них есть. Мне видится, что мы нужны для какой-то иной, тайной цели. Даже Вагилид не может понять, для какой… Он – единственный здесь друг нам. Особенно не верю никаким объяснениям. Вагилиду верю, но наполовину. – А во что верить? – тихо-тихо спросил Валентин, точно их разговор подслушивали тысячи демонов. – В Бога, конечно, и в реальность фантастического мира. Если вдруг я увижу здесь, в теле, живой сгоревшую при пожаре мою мать – я не удивлюсь. И не надо никаких объяснений. – Сережа, спой мне что-нибудь, – попросил вдруг Валентин. – Ты так пел, возвращаясь. – Валя, ты не ребенок… Но и я чуть не сошел с ума, когда попал сюда. Но мне никто не пел. Но надеюсь, мы рано или поздно услышим райское пение. – А я хочу русское, а не райское. – Да если петь здесь наши песни, сердце и все существование перевернется вверх дном. Хотя я пробовал. – И какой результат? – Я один раз перед местными ни с того ни с сего запел. Убежали, как молнии. Не место здесь песням. Поговорив еще немного, Сергей и Валентин, как-то успокоившись, все-таки заснули. Проснулись поздно, когда в дверь постучались. На пороге стояла Полина Васильевна. – Как почивали, дорогие? Мы уже помолились, позавтракали. Сергей повел Уварова на задворки, где было что-то похожее на умывальник. Валентина поразила белая курица, выскочившая с кудахтаньем из-за бревна. «Абсолютно как наша курица. Не отличишь. Значит, они совсем не изменились», – подумал он, сопровождая курицу пристальным взглядом. Сергей все понял и усмехнулся. – Такая же, но не совсем. Абсолютно не изменились крылья. Им и конец света нипочем. Довольно плотно позавтракали. – Это мы называем сыром, – объяснила Полина Васильевна про невзрачную серую массу. – Голод не тетка, матушка, – ответил Сергей. – Съешь даже пищу конца мира, была б хоть немного съедобна… Не успели выйти из-за стола, как раздались отдаленные свирепые звуки. – Это повелитель к нам едет, – немного умильно сказала Дашенька, дочка. – Какой еще повелитель, Сергей? – встрепенулся Уваров и увидел, что старики побелели. – Ничего страшного, – успокоил Уварова Сергей. – Едет главный начальник этой страны. Вагилид объяснил нам, что его надо называть Правитель, но это сам черт не разберет. – Неприятно все-таки, – сморщился Потапов. – Он приезжает к нам иногда осматривать нас. Никакого зла он нам не сделал пока… Валентин так и ахнул. «Начинается», – подумал он. На дворе уже стояло огромное чудовище, внешне мало похожее на автомобиль. Стражники роботообразно вывели всех пятерых пришельцев во двор и поставили в один ряд. В середине – Иван Алексеевич Потапов, а с правого боку от него – Потапова и Валентин. Сергея же поставили с левого боку, а потом Дашу. Сзади – крупно во-оруженные стражники. Оружие непонятно-неприятного вида, и к тому же устрашающее. Повелителя (так уже называли его Потаповы) вынесли из автомобиля в кресле. Кресло было простенькое, что подчеркивало величие Правителя. Кресло почетно поставили перед нашими новоселами на вполне гармоничном для общения расстоянии. Четыре стражника, двое сбоку и двое позади, застыли как изваяния у кресла. Валентин внешне тупо повиновался во всем, подобно остальным, но повиновение в основном выражалось в молчании. Молчали новоселы, молчали стражники, молчал и Повелитель, худой старик с лицом, похожим на отрешенное чучело. Повелитель тем не менее пристально вглядывался в своих арестованных пришельцев. Взгляд его не отрывался от их лиц, и внезапно Повелитель заплакал. Он плакал беззвучно, минут пять-шесть. Стражники не шелохнулись. Потом дал знак, кресло почтительно внесли в автомобиль, и тут же машина стремительно двинулась и скрылась. Пришельцы так и застыли на месте до тех пор, пока странный звук от автомобиля, похожий на крик птицы, не затих окончательно. – Что это такое?! – вскрикнул наконец Валентин. – Всегда так, – ответил Иван Алексеевич. – Он приезжает, смотрит на нас и плачет. Потом уезжает, ни одного слова, ничего больше. – Никакого знака вообще, – пробормотал Сергей. – Ну и Господь с ним, – прошептала, замешкавшись, Полина Васильевна. – Уехал, и слава Богу. Одному Творцу только известно, кто он такой. А мы люди простые. Не убили, и ладно. * * * …Чтобы скрасить существование, собрались все вместе в маленькой комнатушке, Бог знает на что рассчитанной. Дашенька села у окошечка, как бывало в России, и окончательно задумалась. Она смирилась, слушаясь родителей, но ее еще детское сердце не признавало ада. Смотрела она вдаль, но и там не было ни России, ни царя-батюшки. – Расскажите, не боясь правды-матки, Валентин, что случилось с Россией? Сергей говорит, что была революция и царя свергли. Неужто? – спросил тихо Потапов. – Уж извини, Сережа, – вмешалась Полина Васильевна, – но никогда этому не поверю. Не могу поверить, и все. Чтоб свергнуть, свершить насилие над помазанником Божьим, который перед Богом и всем христианским миром отвечает за страну и правит ею? Не поверю. Какими же надо быть злодеями, чтоб нарушить то, что сам Бог установил. Сергей осторожно шепнул Уварову: – Только про расстрел не говори, ради Бога… Не добивай предков наших дорогих, жизнь нам давших. – Что вы там шепчете, Сергей, пользуясь тем, что мы глуховаты малость? – пробурчал Иван Алексеевич. Валентин был поставлен в тупик. Он мямлил, дергался и все ссылался на то, что XX век нашим драгоценным прабабушкам распознать трудно. – Говорите прямо. Как будто вы перед самим Суворовым стоите, – рассердился наконец Иван Алексеевич. |