Книга Другой, страница 46 – Юрий Мамлеев

Только-только во сне появилось брюхо этой спасительницы, Гон заподозрил нехорошее: кто-то мешает ему быть в блаженстве и, главное, в безопасности. Он чихнул и полупроснулся. Картина, которую он увидел, была настолько безобразно-фантастической, что он закрыл глаза, думая, что это иной сон…

В комнатушке горели две свечи, довольно яркие, из окна лился (лунный) свет, а у стены танцевал полуголый мускулистый, но в то же время какой-то отрешенный потусторонний мужчина.

Танцевал дико, один, вздымая руки вверх, и на стене гуляли прыгающие его тени: рук, ног, головы.

Голова показалась Гонику особенно омерзительной: словно в ней были две пасти — одна спереди, другая сзади, самая хваткая…

И все же Гоник оцепенел от ужаса: сны снами, но не до такой же степени… Но в этот момент до него дотронулись. Гон проснулся и замер так, что о визге или крике не могло быть и речи. Не хватало сил и сердца для такого.

Присутствующий был он в перчатках, заглянул Гону прямо в душу и спросил:

— На дорожку водочки выпьешь?

Гон молчал, только глаза спрашивали: на какую дорожку? Присутствующий понял намек.

— На какую? Да на ту, которая ведет на тот свет.

И тут Гон понял: его нашли. Сразу же хватило сил завизжать. Но мужик был настолько сверхъестественно силен, что чуть ли не мизинцем придавил рот Гоника, и визг ушел внутрь, в то тело, которое во сне лизала укрывательница.

— Почему ты меня не любишь? — задумчиво спросил киллер.

То был, конечно, Удод, тот, который плясал однажды на вечере у Лохматова. (Плясал инкогнито.)

Вопрос о любви застал Гоника врасплох, но пробудил малюсенькую надежду.

— Я люблю… люблю вас…

— Вот так бы давно, — произнес Удод и нанес смертельный удар в голову.

Он предпочитал убивать не огнестрельно, а лицом к лицу. Удод, кстати, всегда задавал этот вопрос своим жертвам, словно искал какой-то неведомый, но приемлемый для него ответ, и никогда его не находил. Его приятель по профессии, иногда напарник, раздражался и полагал, что Удод просто шутит, что выглядит не совсем профессионально. «Удод, тут не театр», — ворчал он. Но Удод презирал его неповоротливость ума и легкость руки. Рука у Удода была тяжелая, словно он вышел из-под земли.

К утру дом, где все это произошло, сгорел дотла. Трупы Тоника и деда обгорели так, что стали похожи на ненормальные мумии. Событие это никого особо не заинтересовало.

После визита к Глебу в душе Леры произошел перелом. Она уже не искала, видимо, потерянного для мира мужа. Вадим пытался кое-что сделать, но потом бросил…

— Придет или не придет — теперь уже все равно, — сказала Лера Алёне.

Та набралась смелости и добавила:

— Да ты легко найдешь другого. По душе… По-моему, в тебя влюблены, по крайней мере, человек пять.

— Ну, ты хватила… Впрочем, не это меня волнует, — ответила Лера. — Я устала и хочу отдохнуть среди друзей. Таких, как ты, Вадим, Филипп и некоторые другие. Иначе меня скует этот холод, и я потеряю интерес ко всему.

— Не тот случай, — уверенно ответила Алёна и поцеловала Леру.

Они расстались, но не надолго. «Леру надо теперь поддерживать», — так было решено и сделано.

Время ускорилось. На следующее утро телефонный звонок разбудил Алёну. В трубке — голос Лохматова. «Папаня» приглашал на бизнес-ланч в тихом арбатском особнячке недалеко от метро Кропоткинская. «Будет для тебя важная весть прямо из моего рта», — утвердил свое намерение Лохматов.

Алёна явилась. Небольшой зал, мебель антикварная, естественно, высокие лепные потолки, зеркала. «Ни одного черного зеркала», — подумала Алёна. Народу немного. Официанты разносят внушительную закуску, напитки; посреди зала, — незнакомые холодные лица. К Лохматову — чуть-чуть подобострастны, несмотря на холодность. Кроме Лохматова единственное знакомое лицо — тот странноватый финансовый туз-магнат, словно одетый в деньги, господин Евлин, который присутствовал во время первого попадания Алёны в дом Лохматова. Стоял он как каменный столб, словно деньги превратились в камень. Диким показалось Алёне, что он как будто улыбнулся ей, — улыбнулся, как улыбается, наверное, пустая глыба.

Лохматов представил Алёну как художницу и эксперта по делам искусства. «Деньги надо делать из пустоты, а не каким-либо иным путем», — тихо, но твердо, по-слоновьи как-то заметил один из бизнесменов. В руке у него была синяя папка. Он ничего не ел и не пил.

Алёна затерялась в чуждой толкотне. Но гости стали расходится, куда-то торопясь, и Лохматов тайненько поманил Алёну пройти. Сам он почему-то немного пошатывался, хотя отнюдь не был пьян.

Алёна следовала за медвежье-задумчивой фигурой Лохматова. Оказались в маленькой комнатке, типа кафе, за одним столиком в центе сидели два человека — вида необычного, потому что смахивали на выходцев из арабских пустынь.

«Папаня» и «дочка» сели в уютном углу, им сразу подали кофе, и в полумраке лицо Лохматова выглядело вдруг до неприличия не от мира сего, хотя и с еле уловимым оттенком.

— Ба-ба-ба! — провозгласил Лохматов. — Мне — пора! Пора заканчивать бред земной жизни. Я сматываю не удочки, а все, меня окружающее.

— То есть как? — ошеломилась Алёна.

— Всех, кого ты видела у меня, прогоняю. Оставлю только шамана. Столбы-охранники, девки, прислуга — больше не нужны. Даже Наденьку отпущаю на поиски греха, что ей свойственно. Никуда она от этого не уйдет.

— А дом?

— Дом будет закрыт и пуст. Оставлю только нужное. И твою картину. Она мне духовно подмигивать стала, — расхохотался Лохматов. — И я, тот, который на портрете, так сказать, вдохновляю самого себя.

— И что? Куда?

— Я меняю команду, дочка. Уже подобрались крепкие существа, но поиск продолжается.

— Для чего?

— Это будет очень серьезная, как сама жизнь и смерть, команда. Цель — создать небольшое сообщество под вывеской «Институт паранормальных исследований», но лучше без всяких вывесок. В тишине, в полутайне, не от Господа, конечно. Цель — осуществление моего идеала, — Лохматов захохотал при этом слове, — прорывы в параллельные и иные миры, хаос, гульба по всей Вселенной, видимой и невидимой. То, о чем мы говорили в кафе.

— Но это немыслимо, невозможно…

Лохматов, огромный, глотнул кофе и уточнил:

— Я не сумасшедший, чтобы все сразу. Но с чего-то надо начать. Пробьем стену в два-три параллельных мира, не исключаю даже и ад, хотя это дело деликатное, — добавил он, подмигнув Алёне, — и такая гульба тогда начнется, у всех обывателей мозги перевернутся вверх дном.

Алёна вздохнула, как будто ей стало жалко обывателей.

— Все зависит от команды. Это страшный проект. За последнее время я еще больше разбогател, деньги сыпятся, своим глазам не веришь. Но я удалец в этом, все рассчитал, не как Мефистофель, а лучше. Денег с лихвой хватит, чтобы купить землю, желательно где-нибудь в Азиатской России и параллельно в Индии, около Гималаев, поближе к Тибету. И организовать банду метафизических головорезов, бандитов неведомого, выражаясь твоим языком. Ты, доченька, не смущайся. Домики будут и все, что нужно для таких дел.