Онлайн книга «Tanger»
|
— Поедем к полковнику, там хоть закусить можно. — Точно, мне все равно, в какую сторону ехать. Мы быстро поднялись и пошли. Под луной у наших теней были длинные ноги. Свет фар был еще далеко, а Серафимыч стоял и ждал. Я засмеялся и потянул его за собою. Он нервно замер и побежал, прижимая рукой сумку и быстро перебирая ногами, кепка сползла на затылок. — Да вы их не бойтесь, — засмеялся я. — Главное не растеряться. Когда вы теряетесь посреди дороги, то и водитель тоже теряется, и вы оба начинаете вилять в одну и ту же сторону. Замечали? Вот это опасно. Он стеснялся своего страха и все поправлял кепку. На дорожке к высотке полковника нас снова облаяли бездомные собаки. — Да не бойтесь вы их, — засмеялся я и так крикнул, что они заскулили. — Ну ты даешь! — Запомните, если на вас бежит большая собака, вы сразу садитесь на корточки, собаки почему-то теряются от этого. Он ходил по кухне и от волнения засовывал свою сухую ручку глубоко в карман и все говорил. Внизу под нами было пятнадцать этажей. Из окна редкие машины на дороге казались плоскими. Я начал перебирать вещи на столе, проверяя, сильно ли я пьян. — Там у меня родственники по материнской линии живут, потом, после Ялты, можно будет вернуться этим путем, через Льгов, — сказал он и еще глубже всунул руку в карман, даже согнулся набок. — Такие красивые тургеневские места… А ведь они задушили свою мать, ну старшую сестру Сани Михайловны, там в деревне. Саня Михайловна злится, говорит, не мели ерунды, а я знаю, что они ее подушкой задавили. Устали от нее, измучили ее, а потом задушили. Вот такая история… давай выпьем. — Давайте. — Ты не думай, что я алкоголик, нет, я душой пью. Я только с тобой могу пить. С Мороковым пятьдесят грамм стоит только выпить, он сразу драться лезет. — Не-ет, что вы. — Вот только Юку жалко. Ему уже двенадцать лет! Они мучают его. Канаева его до истерики довела. Я взял сковородку, у меня бывает такое, я тогда страшен, и говорю: если ты его еще раз тронешь, я тебя сковородкой переебу! Я захохотал. — Да, у меня бывает такое, — он тер маленькой ручкой редкие седые волосы. — Я тогда страшен, бля! — А давайте мы Юку в «Макдоналдс» сводим? — Да? Ты правда хочешь?! Я давно хотел, ты как угадал! Он давно хотел в «Макдоналдс». Он ведь голодный, с корочкой хлеба ложился спать, и я боялся, что он поперхнется… Завтра тогда ты нас подожди там, возле кинотеатра «Варшава», знаешь, и мы выйдем. — Давайте, нормально, — мне было радостно, что у меня есть деньги, и мы все втроем завтра пойдем в «Макдоналдс», и я буду радоваться радостью того мальчишки. Мысль эта привязывала меня к жизни, грела меня. — Давай выпьем за завтрашний день! — Давайте. — Пью душой! Я выпил и увидел динозавра на пачке «Кэмэла», хотя я знал, что там должен быть верблюд. Он стучал кулачком по столу, хорохорился и казался особенно маленьким и беззащитным. Я закурил. Все равно на пачке вместо верблюда стоял горбатый динозавр с длинной шеей. Странно, под каким же углом зрения тогда смотреть на эту пачку? Интересно, конечно. — А… …ты иди, ложись тогда, я здесь еще посуду уберу, потом лягу. — Да, я что-то уже все… Я еще раз глянул на пачку «Кэмэл» и пошел в большую спальню полковника, разделся и лег на широкую тахту, к стенке. Пришел Алексей Серафимович и долго раздевался в темноте, устало вздыхал. Потом я очнулся, он задумчиво сидел с брюками в руках, блестела пряжка ремня, блестели белки глаз. ………………………… — А, да-да… — Я их согрею. ………………………… Как глаза блестят у него. Задумался. — Ложитесь, вы чего? Смешно, головой к моим ногам лег. Ты так с мамой в детстве спал, но. Вздыхает так. Не спит, тело замерло. Может быть, перепил? Отвернулся, мутит его, видимо. Снова повернулся. Ноги воняют у тебя, наверное? Помыть надо было, а… Вздыхает. Как злит эта ночная сигнализация машин. Ноги обнял. Смешно. Да нет, этого не может быть, он перепил. Крепко прижал ноги к груди. Не шевели пальцами. Какие сильные руки у него! Этого не может быть?! Блядь, не надо! Не может быть. У него руки трясутся. Целует ноги. Точно. Этого не может быть. Не может быть! Нет. Просто обнимает ноги от чувств. И все. Просто трется об них лицом. И все. Не шевели пальцами. Пнуть его, что ли?! Ты что. Аж нога дернулась. Этого не может быть?! Это просто смешно было б! Никогда такого не было. Жизнь. Алексей Серафимович… Сейчас скажу ему: хватит, Алексей Серафимович! Нет, этого не может просто быть?! Что за год? Боже мой… Это же сердце у него так бьется, просто колотится об ноги. Как у мальчишки. Никогда не слышал, чтоб у взрослого человека так сердце стучало. ………………………… Гарник: Ты знаешь, Анвар, он, по-моему, «голубой». У него ладошка такая… Асель: Твой Суходолов «голубой». Ну, какой он голубой, Асель, он просто предан литературе! Асель: «Голубой», он женщин ненавидит! …говорили, что Суслов, главный гомосексуалист Кремля. Кирилл: А ты в Гурзуф с ним, что ли ездил? И усмехнулся. Я понял, что он тогда подумал. Ну и что. Суходолов: я в той комнате свою книгу забыл. Книга Дж. Болдуин. «Комната Джованни». Флюра: Анвар, он мою ногу щупает! Тот дед в кинотеатре щупал ногу Флюры. Дает бумажку. Я увидел у себя в руках три рубля. Отталкивал его руку с колена Флюры, щипал его руку. Как будто играл с ним. ………………………… — Что? — варинька…… варинька… — Анваринька, Анварик… — Ну, чё ты, бля… а? А чё ты, бля… — …………… ………………………… Так бьется его сердце. Так сильно стучит, как будто сейчас выпрыгнет. Хм, бедолага. — Алексей Серафимович? Ложитесь сюда головой, там же неудобно, а здесь подушка. Сидит, трет волосы рукой. Пусть рядом лежит. Прижимается, бля. Этого не может быть! Варенька?! Он что, тебя Варенькой называет?! Это пиздец, бля. |