Онлайн книга «Детородный возраст»
|
– Значит, всё просто: нужно выбрать сейчас, а там уж как вывезет. * * * Освободившись пораньше, Маргарита Вениаминовна вышла в больничный сад. Начал накрапывать дождь, она вспомнила, что оставила в кабинете зонтик, хотела вернуться, но увидела идущего ей навстречу Кириллова. Поворачивать назад показалось неловко: будет выглядеть как бегство. Она прибавила шагу и от неожиданности улыбнулась и поздоровалась первая. Он тоже улыбнулся и пошел с ней рядом, не говоря ни слова. Так они миновали первый хирургический корпус, потом второй, травматологию, терапевтическое и кардиологическое, вышли на главную аллею. Дождь припустил сильнее, но они продолжали идти тем же шагом, не глядя друг на друга и по сторонам, повернули направо и вышли через боковой вход. Кириллов взял ее за руку, подвел к своей машине, распахнул дверцу и усадил почти насильно. – Я забыла зонтик, – сказала Маргарита. – Нужно вернуться. – Не нужно, вымокнете совсем. Я отвезу вас куда надо – вместо зонтика будет машина. Она поправила мокрые волосы, мгновение подумала, пожала плечами: – Везите. Тополевый, семнадцать. – Далековато. – Ну, довезите до метро, там я сама. Кириллов рассмеялся. – О чем это вы? – Мы там с мамой раньше жили. – Где? – В Тополевом переулке. – Правда? – Ага. Вам что там нужно? – Не скажу. Ну, слава богу, а то я была уверена, что это фантом. – Почему же? – Нет в Питере таких названий. – Маловато, но есть. Мы давно не виделись. Вы изменились. – А что у вас? – Устал, очень много работы. Пока вас сейчас ждал, вдруг подумал, что хорошо бы куда-нибудь съездить, поплавать. Но это же надо совершать телодвижения: собирать чемодан, лететь. Вот если бы сразу – и на море. – Октябрь уж на дворе – какое море? – Ну, почему? Тунис, Египет… – Тогда езжайте. – А вы где были летом? – Работала. Зато весной летала на Мальдивы. – И как Мальдивы? – Крошечные острова, такие микроскопические, что взлетно-посадочная полоса выходит прямо в море. Когда мы приземлялись, я думала – не попадем. Никаких достопримечательностей, только природа и море. И дайвинг. – Вы занимаетесь дайвингом? – Не я. Муж. Но раза три и я спускалась – затягивает. – Чем же? – Панорамой подводного царства – ради этого все и ныряют. Даже не знаю, с чем бы можно сравнить… Как будто ты в гигантском аквариуме, а мимо проплывают огромные рыбы, осьминоги и прочая живность; белые и розовые кораллы обступают со всех сторон, и водоросли – точно разумные существа – поют свои гулкие песни. – Вы так рассказываете, что я уже решил ехать. А вот интересно, акулы бывают? – Довольно часто, но они не обращают на ныряльщиков внимания. Они там не кровожадные. Машина быстро двигалась по каким-то переулкам и улочкам, Реутова пыталась запоминать дорогу, но вскоре бросила и вдруг спросила: – Как называется ваша машина? – Это «кадиллак». Отец, начитавшись Ремарка, купил, а я уговорил поменяться на мой «мерседес». – Тоже из-за Ремарка? – Нет. В сущности, из-за глупости. Понимаете, «мерседес» – совершенство, гармония. Но, как в любом совершенстве, в нем царит статика, холод, выдох финала. А «кадиллак» – он индивидуален. Вам смешно? – Да нет, не очень. – Мы приехали. Маргарита Вениаминовна нашла глазами нужную вывеску и, поблагодарив Кириллова, вышла. А когда вернулась, то обнаружила его «кадиллак» на прежнем месте. И как полтора часа назад, он вышел навстречу и снова усадил ее в машину: – Вы не выберетесь отсюда одна. Весь обратный путь они проделали молча, и, когда она шла к своему подъезду в свете вечерних фонарей, весь прожитый день показался ей таким вязким, бесформенным и громоздким, что она то и дело прибавляла шагу, хотя никакой необходимости в этом не было. …Вечером за ужином после споров, убеждений и объяснений было решено, что она едет в Италию, на неделю, как только получит визу. * * * Десять предотпускных дней оказались суетливо-суматошными, наполненными такой прорвой срочных дел, какая всегда обнаруживается перед отъездом. Но одно дело в этом безразмерном списке шло под грифом «немедленно», и Маргарита Вениаминовна, бросив всё остальное, начала именно с него. Хотела было по телефону, но, набирая номер, передумала и под конец рабочего дня сорвалась в перинатальный центр – к человеку, перед которым благоговела, считала своим учителем. На время отодвинув все свои проблемы, она ехала к Эре Самсоновне Гамбург, одной из первых величин отечественной гинекологии, врачу, у которого ей посчастливилось проходить интернатуру. Перед кабинетом с выученной наизусть табличкой, где «доктор медицинских наук», «заслуженный врач» и «член-корреспондент РАН», Маргарита задержалась, пытаясь преодолеть своё «ученическое» волнение, чуть приоткрыла дверь и, улыбаясь, просунула голову, как когда-то: – Риточка, заходи, дорогая! – Старая дама, ухоженная, разодетая и несколько карикатурная (вроде осовремененной Бабы-яги), вскочила из-за необъятного стола и пристально осматривала гостью, радуясь ее внезапному появлению. – Не помешала, Эра Самсоновна? – смутилась под ее взглядом Маргарита, словно Гамбург сейчас могла видеть ее насквозь, как видела диагнозы всех своих пациенток, повергая и больных, и коллег в трепет священного ужаса. – Кончай ты свои церемонии!.. Заходи. Сто лет, сто зим!.. Забыли про старуху. – Какая вы старуха, Эра Самсоновна! – искренне возмутилась гостья. – Куда нам всем до вас, и даже Коля зовет вас за глаза императрицей! – Да, Коля… Добрый мальчик без полета. Ну ладно, ставлю чай, там в шкафчике конфеты и шербет. И чашки, те, что с росписью, большие. Маргарита вздохнула с облегчением и выгрузила на столик купленные по дороге пирожные – кажется, Эра Самсоновна в настроении, что существенно облегчает задачу. Женщины обнялись и уселись напротив, с любопытством рассматривая друг друга. – Ну, говори, зачем пришла, – весело выкрикнула Гамбург, покачивая сухой ножкой в изящной туфельке на шпильке. – Нет, Коля, он не без полета, – задумчиво проговорила Рита. – Он тонкий… он ответственный… И как он полетит, куда, если вся его жизнь – платформа для четырех больших и маленьких женщин? Платформы стоят на земле. Летают другие… Другие. А я пришла по делу, за поддержкой. – Что такое? |