Онлайн книга «Адаптация»
|
– Тебе плохо со мной? – спрашивает она. – Нет. Мне плохо с собой. Что-то оторвалось внутри и поплыло во мне. Я улыбнулся: – Он у меня не работает. – Кто? – Я. Она, выдохнув через нос, промолчала. – Ты спрашиваешь, я отвечаю, – сказал я. – Хорошо, говори. – Я сломался, – сказал я. – Это, конечно, смешно, но знаешь, я не хочу настраивать в себе каналы. Как в телевизоре. Знаешь, как-то я жил с кошкой у Анны… – Какой Анны? – Ты ее не знаешь. Знакомая одна, она уезжала на две недели на Кипр к своему жениху, ей кошку не с кем было оставить. Ну, я и жил у нее. Взял к ней в квартиру свой маленький телевизор, чтобы скучно не было, у нее-то своего не было, чтобы не жить с микросхемой, как она говорила. Я телик там автоматически настроил – ведь каналы надо каждый раз настраивать, когда переезжаешь на новое место. Ну а потом, когда я опять привез телевизор к себе, выяснилось, что после двух-трех переездов он уже не может настраиваться автоматически и его нужно настраивать самому. – Ну и? – Я попробовал настроить, но у меня ничего не получилось. Разбираться в инструкции было лень, я и бросил это занятие. С тех пор мой телик стоит на полу и молчит. Что ты на меня так смотришь? В сущности, она классная девчонка. И фигура у нее красивая, и доброта, и ум есть. Только вот морщины от частых принудительных улыбок слегка безобразят ее рот. Морщины ведь разные бывают. Есть естественные морщины, а есть пришлые. Ей на работе часто приходится улыбаться по заказу, она мне сама об этом как-то говорила. – Просто нет желания, Инна. Понимаешь, когда перестает пониматься общий смысл жизни, не хочется настраивать каналы. Вот и все. Она молчала. Я не в первый раз сталкивался с тем, что женщины в попытке понять что-то не могут переступить какой-то черты. Что-то останавливает их размышления – словно заслонка в печи. Женщины богаты практичным средним умом, в отличие от мужчин, которые часто бестолковы в повседневной жизни, но умнее в одноразовых трансцендентных всплесках. Я смотрел на Инну насмешливым и в то же время, как сам чувствовал, беспомощным взглядом. А она своими автоматически внимательными глазами разглядывала меня – словно освещала неяркой лампой. – Понятно… – наконец тихо сказала она. – Ты просто полюбил свою депрессию. Ты упиваешься ею. Она тебе нравится, Саша. Кто-то живет с микросхемой, а ты с ней, родненькой. – Ну да, – я улыбнулся, – надо же с кем-то жить, если не с кем. Инна выдержала короткую паузу. – Я тебе говорила: иди к врачу. Не хочешь идти к врачу, начни принимать, по крайней мере, прозак или паксил. Но ты и этого не хочешь делать. – Да ладно, – сказал я. – Про телевизор я сочинил. Он у меня в порядке. – Что? – Я в порядке, Инна. Завтра начну есть паксил. Она сглотнула, явно сдерживая свою реакцию на мои слова. Затем, придерживая рукой одеяло на груди, прошла к плите. – Есть хочешь? – буднично сказала она. Переборола себя. Молодец, все по психологическим канонам. Герой. Женская воля все искусственные горы своротит. На этот раз ей не пришлось искусно улыбаться. Она просто стала нейтральной – а это, вероятно, сделать было еще труднее. Я почувствовал к ней пришедшую откуда-то, как порыв ветра, нежность. – Сними простыню. – Что? – Простыню сбрось на пол. Пожалуйста. Инна посмотрела меня секунду, не двигаясь, потом медленно опустила руки, и простыня упала на пол. Кухонный пол был у нее чистым. На ней были тонкие белые трусы, чуть скомканные на левом бедре и оттого совсем девчоночьи. Маленькое загорелое тело с крепкими ногами и острыми грудями. Колени, как у статуи. Ухо выглядывает из волос, словно сыроежка из густой травы. Глаза цвета заваренного много дней назад чая. Серо-голубые ресницы. Смотрит на меня, не моргая. Милая. Я так ей и сказал. Жаль только, что у нас ничего не получится – но этого я не сказал. Мы просто обнялись. Потом опустились вместе на пол на простыню. Но у меня и тут ничего не получилось. Кажется, впервые за много лет. Я какое-то время еще сидел на кухне и переключал каналы. Жевал печенье из вазочки. Потом вышел в коридор, взглянул на нее, лежащую на диване и вперившую взгляд в свой телевизионный экран. У нее было влажное лицо. Я вспомнил фразу, услышанную в супермаркете «Седьмой континент» из уст ухоженной немолодой женщины, катящей продуктовую тележку и разговаривающей по мобильному телефону: «Ну и что? У нас с ним удачный секс. Иначе бы я давно ушла…» Вот и все. Последний соединяющий нас мостик рухнул. Я был почти рад этому. Этот последний мостик держит, вероятно, всех взрослых людей на земле. Подпитывает остроту интереса к жизни. Вера не держит. По крайней мере, мостов с надписью «Вера» обрушивается все больше. Хотя я и слышал как-то по ТВ, что вера в успех и в Бога – синонимы. Тогда, в той телепередаче, кажется, под названием «Рецепт успеха», выступал некий создатель сети кофеен, который, сидя в кресле и поблескивая матовым блеском туфель долларов за восемьсот, говорил, что обязан всему в своей жизни вере в Создателя. «Если бы Бог сказал мне, что мне необходимо пойти на вокзал бомжевать – я бы пошел, не сомневайтесь», – уверял он. Но Бог ему этого пока не велел. «А как вы узнаете, что Бог этого от вас захочет?» – спросил в прямом эфире один из зрителей. «Если он даст мне знак, я увижу этот знак, не сомневайтесь», – ответил создатель сети кофеен. Я решил, что стоит уйти от Инны прямо сейчас, без объяснений, без всякого знака. Качнулся в сторону шкафа в коридоре, где висела моя одежда. – Саша, – повернула ко мне голову Инна, – завтра придут мастера по установке окон. Я с работы уйти не могу. Ты можешь их принять? «All you need is sex», – могли бы спеть «Битлз», появись они в наше время. Секс, этот величайший генератор радости, телесный соединитель сердец, оказался бесполезным, потому что действовал на холостых оборотах, без любви. – Ну так как? Я уже договорилась… Конечно, она поняла, что мы расстаемся. Иначе не задала бы этот вопрос. – Будешь менять окна на новые? – спросил я. – Только одно. То, что в гостиной, мне установили в прошлом году с браком. Я тебе показывала трещину, помнишь? – Нет. Посижу, конечно. Какие проблемы. Люди адаптируются, как животные, к любым условиям жизни. Людей не уморить ни сексуальным воздержанием, ни любовным. Они будут жить по-любому, даже не людьми. – Спасибо, – сказала Инна, глядя в экран телевизора. Она смотрела в него, как смотрят в окна пожилые люди, сидящие сутками на кухне за столом. |