Онлайн книга «Ароматы кофе»
— Ты с этой вот? — осведомился прохожий. — Да, я с этой женщиной. И вы ее оскорбили. — Она ведь посреди улицы предлагает свои услуги, разве не так? До сих пор этим занимались только женщины определенного сорта. Он пошел прочь, не потрудившись вернуть брошюрку. — Я убью его! — взорвался я, порываясь отправиться за этим типом вдогонку. — Не надо, Роберт! — Эмили удержала меня за локоть. — Нам запрещено ввязываться в скандал. — Вам — может быть, но я не потерплю… — Прошу вас, Роберт. Да и от грузчиков своего отца я слышала словечки покрепче. Она воздела руку и соответственно возвысила голос: — Избирательные права дня женщин! Правда за один пенни! К ней подбежал уличный мальчишка и выкрикнул: — Выбираю тебя, милашка! — сопроводив свое высказывание недвусмысленным подергиванием бедер и задавая стрекача от меня, едва я огрел его по тощей заднице. — Напомните мне, — хмуро буркнул я, — зачем мы все это делаем. — Затем, что у мужчин и женщин должны быть равные права, чтоб они могли общаться между собой на равных. — Ах да, разумеется. И как долго мы этим будем заниматься? — Пока не раздадим все брошюрки до одной, — твердо сказала Эмили. Я протянул руку: — Дайте-ка лучше и мне половину. — Вы это серьезно? — Абсолютно, если в конечном счете могу рассчитывать на обед. Вы все равно отвратно справляетесь со своими обязанностями. Процесс продажи требует определенного мастерства. — Я поступаю точно так, как меня инструктировали в Обществе. — Тогда посмотрим, кто из нас успешней справится. Я перешел на противоположную сторону улицы, По тротуару двигалась пожилая дама. Я остановил ее: — Извините, мадам… позвольте предложить вам эту брошюру? Она содержит все, что нужно знать о движении за избирательные права. — Ах, так? — Дама с улыбкой заглянула в брошюрку, которую я сунул ей прямо в руку. — Сколько это стоит? — Всего один пенс, хотя, если желаете, можете внести и больше. — Вот вам шесть пенсов, сдачи не надо! — Дама вложила мне в ладонь монету. — Благодарю вас! — сказал я, пряча монету в карман. — Желаю приятного дня! — Избирательное право для женщин! — выкрикнула Эмили на той стороне улицы, размахивая в воздухе своей брошюркой. Вид у нее был хмурый. Я рассмеялся: выражение ее лица было весьма красноречиво. Она негодовала, что я оказался прав. Мимо проходили две молодые женщины, прятавшие руки в меховые палантины. — Простите, — удержал я их. — Я вижу, вам необходимо узнать подробней про избирательные права для женщин. — Я сунул им в руки две брошюрки. — Прошу вас, всего два пенса! Улыбнувшись мне в ответ, младшая отыскала для меня монетки. — Как вы сказали… — открыла было рот она. Но, заполучив денежки, я уже не располагал временем для разговоров. Я обратился к молоденькому служащему: — Э-э-э… не хотите ли узнать, о чем на самом деле думают женщины? И в мгновение ока обрел очередной взнос. Я бросил взгляд через улицу. Эмили, увидев, что мой метод непосредственного обращения к публике оказался успешней, чем ее выкрики, теперь следовала моему примеру. На моих глазах она продала одну брошюрку двум пожилым леди и еще одну отправившейся за покупками женщине с дочерью. Ко мне приближался мужчина средних лет. — Этот буклет, — сказал я, пристраиваясь к его шагу и протягивая книжицу, — содержит всю подноготную суфражисток. Сексуальное равенство, свободная любовь… и тому подобное. — Беру две, — буркнул мужчина, бросая на брошюрку алчный взгляд. — Молодчина! С вас шиллинг. Едва тот отошел, я поймал на себе разгневанный взгляд Эмили: я распродал уже половину своих буклетов, а она всего один или два. — Кто меньше распродаст, тот оплачивает обед! — выкрикнул я. Она глянула сердито, но, я заметил, что при этом свои усилия она удвоила. — Добрый день, юные леди! — приветствовал я группу школьниц. — Потрясающе интересно — читают все! Продав еще четыре штуки, я перекинулся на некую матрону, у которой покупки вываливались из рук: — Стоит женщинам обрести право голоса и конец рвущимся бумажным пакетам! Здесь все как раз про это, а я пока подтащу вашу картошку! Подобрав картофелины, я перешел на ту сторону улицы. — Все разошлось! — самодовольно отчитался я. — У вас раскупили только потому, что вы мужчина! — сердито сказала Эмили. — Вечно одно и то же, старая песня! — Но, так или иначе, я выручил неплохие деньги. Хотя теперь, раз вы платите, я не смею даже расплатиться за обед. — Роберт, вы прочтете мне стишок? — пытливо спросила Лягушонок. Я все еще пребывал в благодушном после обеда настроении. — Хорошо. Какой стишок? — Тот, что читали в прошлый раз, который про червяка. — Точно такой не смогу. Я художник, повторяться не умею. — Но вы ведь стих не закончили! — с жаром сказала она. — Оставили того человека с червяком в голове. С тех пор я только об этом и думаю, и арифметика у меня ну никак не идет. — По-моему, Роберт, — тихонько произнесла Эмили за моей спиной, — всякий художник все-таки должен отвечать за свои поступки. Хотя в том, что Лягушонок не может справиться с арифметикой, вашей вины, я думаю, нет. — Мне не хотелось бы нести ответственность за нерешенные задачки! — наставительно сказал я Лягушонку. — Ну что ж… Я слегка задумался, почеркал карандашом по бумаге, что-то стало вытанцовываться… — Засекаю время, Роберт, — сказала Эмили. — Даю вам меньше минуты на сочинение. — Но это не слишком честно! — А честно продавать больше буклетов, чем я, только потому, что вы мужчина? Осталось сорок секунд. — Дайте чуть больше… — На вашем месте я перестала бы огрызаться и сосредоточилась на сочинении. — Ну, пожалуйста. — Время истекло! — Вот вам! — воскликнул я вскакивая: «Какое безобразие! — сказал миссионер. — Какой ужасный, право, Всем червякам пример! Ведь я его к себе не звал, У нас нет общих тем! Во мне пристроился он сам, Как будто насовсем!» |