Онлайн книга «Интенсивная терапия»
|
Юра хлебает супчик. На нем красные шерстяные тапки, какие не делают с советских времен. Брюки заправлены в носки. Смуглое узкое лицо, борода, черные спутанные волосы до плеч. Фигурка у Юры изящная, подвижная, как у ящерицы. – Хотите бутерброд с колбасой? – предлагаю лишний. – Я не ем такое, острое люблю, – поэтому сюда попал. – Юра охотно поддерживает любой разговор. – Зазря я так, зазря много острого ем, в животе тяжесть. Одну дольку чеснока – ладно, а целую головку и две луковицы каждый день и две полные ложки горчицы – зазря я так. И восемь яиц зазря. Вот утиное одно нужно каждый день. – Откуда ж утиное? – удивляется соседка за столиком. – Дома у меня утка, индюк. – Да где ж они помещаются? – Помещаются, помещаются, и еще шесть собак и пять кошек. Уживаются. Иерархия у них, иерархия. – Юра любит каждое слово повторять по нескольку раз. – И тараканов я развожу – науфетиков, хороший корм для всех остальных... После завтрака выстраивается очередь на уколы перед процедурным кабинетом. – Не хочу идти на укол. Боюсь: вдруг аминазин? Но сдюжу, сдюжу. – Юра явно дрейфит, нервно жестикулирует. – Я, когда мне плохо, представляю всю свою гвардию – Буран, Пират... И еще сказку про Цупутиса, бабушка мне читала... – Расскажите, расскажите сказку! – воскликнула Иришка, потирая уколотую задницу. – Жили два цыпленка, у одного имя было скромное короткое, а у другого длинное, важное. Когда пришла лиса, Цупутиса кликнули, он быстро прибежал, а брата его курочка звала очень долго, перечисляя все его звания – Цупу-лупу, Капу-тапу, Шушу-мушу, Око-коко, Утю-тютю, Куд-кудако, златоперый, шелкоклювый... за это время лиса подкралась и съела задаваку, а Цупутису хоть бы что... – ухмыльнулся Юра, довольный произведенным на Иришку впечатлением. – Мне нравятся сказки тем, что они и в жизни сказываются... У меня самый главный петух в виварии всегда зовется Цупутис. После укола Юра расслабился и позвал нас в соседнее здание посмотреть подопытное зверье. Мы с соседкой по койке шустро засобирались... Ира – сентиментальная домоседка, загремевшая в больницу с воспалением легких. На тумбочке у нее – фотография трехлетнего сына и мужа-кондитера. В больнице она скучает, иногда листает глянец и ест сладкое... Мы перебежали через двор, вахтерша, нисколько не удивляясь, пропустила Юру с двумя больными дамами в исследовательский корпус. Повсюду царил развал и ремонт. В том числе и на четвертом этаже... Из распахнувшейся двери пахнуло спертым воздухом. Клетки, клетки, клетки. Грызуны всех мастей. – Это морские свинки – Кобзон и Муслим. А это свинки-розетки, особая порода. Крыса Нерон, от него голубые крысы рождаются. Раньше стоили в шесть раз дороже обыкновенных, а теперь так же. А у этих свинок берут кровь, они в работе, поэтому более пугливые, – поясняет Юра. Белые мыши-верхолазы так и лезут на прутья, цепляясь розовыми лапами, суют мордочки между прутьев. Часть клеток с этикетками «Лаборатория эволюции вируса гриппа „проба № 5“». В соседней комнате птичник. На сене и старых тряпках вальяжно расселись куры: белые, черные мини-брамы – с опушенными лапами. Петухи всех видов собраны еще в одной комнате, – бродят по диванам, креслам, столам. Все капитально загажено пометом. – Это мой кабинет, – с гордостью говорит Юра. – Где же ты садишься? – Почищу ножичком и сяду. – А если зверь отработал свое перед наукой, его в расход? – Сам зверей не убиваю, только помогаю держать лаборантке. – А знаешь Володю Загибаева? Вместе учились, а после института он сюда вроде распределялся. – Да как же не знать! – так и подпрыгнул Юра. – Загибаев – начальник мой, хороший человек, лучший друг мой! Но строго мне сказал: «Зловещее не делать!» И я соблюдаю, хотя была тяга такая – науфетиков за шиворот всем бросать. – Хозяин вивария потупил взгляд. – Была, была немножечко, была такая тяга – науфетиков за шиворот – «зловещее» – так я это называю.... Ирка ежится, представляя, каково сотрудникам лаборатории испытывать на своей шкуре «зловещее». – Надеюсь, здесь нет твоих любимцев? – Припрятались немножечко... – шутит или не шутит Юра. – Ты где-то учился на биолога? – Нет, я юннат. Юннатская станция на Поклонной горе. Хорошее было время, в походы ходили. Я всю жизнь со зверьем. В зоопарке работал с дикой водоплавающей птицей... С марабу, с лебедями, с чайкой умею. Сейчас моих птиц в зоопарке уже не осталось. Я там был с 79-го по 81-й. Мы с Галицким держали строго, при Смирнове было нормально, при Боброве трудновато, и ветврачиха сменилась... В зоопарке трудно, в восемь приходить. А здесь в институте хорошо, отсюда ж кто уйдет? – Медсестры Юру «помоечником» дразнят за то, что он отходы с кухни собирает, а ведь он все для животных. Вот какие у него свинки хорошие, сытые, чистые. И куры белоснежные, – шепчет Ирка. – И все же у него отклонения от нормы... – вздохнула я. – Заметь, не в худшую сторону! – парировала сопалатница. Юра выпустил курочек побродить по институтскому коридору. День выходной, сотрудников нет. Ира присмотрела себе рыженькую морскую свинку, решила забрать перед выпиской. Когда возвращались, сестричка на посту спросила меня: – Кроликов видели? – Нет. Юра не показывал. – Кролики у них все страшные, опухшие какие-то, наросты у них на шее, жалкие звери, им больше всех достается... Дождливый день. Вижу из окна, как Юра выносит бачки с мусором, чистит что-то на газонах, косит траву. Интересные у него рубашки: расцветки тканей веселые, петушиные: розовые, желтые, в сочетании с красными тапками – ну точно Цупутис... Юра в больнице не лежит, утром сделает капельницу и уколы и убегает работать, вечером опять возвращается на процедуры, иногда ночует в клинике, иногда – нет... – Заходи к нам в палату в девять вечера чай пить, – приглашает Ира. – Зайду... – Юра не ломается, говорит, что думает, делает, что хочет. Ровно в девять постучал. Мы с соседкой чай заварили и стали приставать с вопросами: – Ты по два дня дома не бываешь, а кто же за твоими зверями убирает? – Сами как-то, бывает, приходишь и убирать нечего. Биогеоценоз: куры едят тараканов, науфетики помет подбирают... Поилки я им оставляю вдосталь. Спи себе, наевшись... – И чем же такую банду можно накормить? – Шесть тысяч я получаю, – признается Юра. – Готовлю варево: банка тушенки, пачка гороха, пачка перловки, пачка ячневой или пшенной. Вот такой рациончик... – И они едят? – Привыкли немножечко. Немножечко тушенкой пахнет. – И как же они ладят, не передерутся кошки с собаками? |