Онлайн книга «Буду завтра. Встречай»
Шефу надоело слушать наш диалог, и он попросил перевести последнюю фразу. – А-а-а, – лукаво засмеялся он, похлопывая Жан Жака по плечу. – А-а-а! – точно в тон ответил ему француз. – Но я ничего не понимаю! – возмутилась я. И последовала благожелательная лекция на двух языках. Этикет береговой одежды яхтсмена произошел непосредственно от английского стиля, узнала я, а самый традиционный предмет гардероба – темно– синий двубортный блейзер с золотыми пуговицами – имеет в родоначальниках китель офицера королевского морского флота. Золотые пуговицы имеют логотип портного или магазина, и в Англии есть даже специальные компании, которые выпускают пуговицы только для капитанов-яхтсменов. В большой цене старые пуговицы от настоящей морской формы. Недавно конвертик с десятью позолоченными кружочками ушел на Женевском аукционе за восемь тысяч фунтов стерлингов. Я сморщила нос: – Было бы за что платить! Француз и мой шеф уставились на меня с почти священным ужасом. – La femme, – снисходительно пробормотал Жан Жак. Далее я узнала, что темно-синий пиджак с ослепительно-белыми брюками смотрится сногсшибательно только в пределах гавани. По мере удаления от зоны порта правила хорошего тона диктуют сменить нижнюю часть туалета на экземпляр из светло-серой фланели.(Ага, теперь понятно, почему Жан Жак так любовно похлопал себя по коленке.) Можно носить блейзер с бежевыми слаксами или вельветовыми брюками красного оттенка. – Но, – шеф поднял указательный палец, – только в том случае, если капитан уже однажды пересек Атлантику. Жан-Жак понял все без перевода и, смеясь, кивнул головой. – Вообще-то классикой, – продолжил он, – считается пара: двубортный блейзер и коричневые брюки из грубого твида. Обязательны рубашка в тонкую полоску и полосатый галстук. И никакой синтетики. Прослушав эту лекцию, переводя попеременно некоторые тонкости Жан Жаку и шефу, я почувствовала себя расслабленно и впервые подумала о том, как все-таки здорово, что у меня такая профессия. – Ну что же, – Жан Жак встал из-за стола и изящно поклонился, – вынужден попрощаться с вами, дорогие друзья. Моя яхта «Женевьева» ждет меня. Мы ведь еще увидимся. Когда после бурных уверений в дружбе со стороны шефа Жан Жак все-таки ушел, показалось, что в баре стало темнее, а отвратительная музыка загремела громче. – Удивительно, сколько в человеке жизнелюбия и оптимизма, – пробормотала я. – Мда… – протянул шеф. – А вы в курсе, что десять лет назад в железнодорожной катастрофе погибли двое его детей, а пять лет назад его жена Женевьева покончила с собой, не в силах пережить эту катастрофу. – Что вы говорите? И он вам это все рассказал?! – воскликнула я, впервые отмечая в голосе шефа человеческие нотки. – Да. – Его взгляд был обращен куда-то вдаль. – Каждый год Жан Жак проводит несколько месяцев подряд в частной клинике в Швейцарии. – Какой ужас! – Я подавленно разглядывала кофейную гущу на дне чашки. – Вы готовы? – Шеф очнулся первым и взглянул на часы. – О да! – Я встала из-за стола. – Тогда поехали! Нас ждут! Честно говоря, я волнуюсь. Серебристые ели и кедры защищали особняк магната Леско от чужих глаз. Саут-Вест-Мэрин-драйв, самый фешенебельный район Ванкувера, словно парит над городом. В ясные дни отсюда можно разглядеть границу с американским штатом Вашингтон. Этот район считается символом успеха и процветания. Другим символом являются плоты на реке Фрэйзер. Вот и сегодня пыхтящие буксиры с усилием тянули их к лесопилкам. Машина подвезла нас по гравийной дорожке прямо к роскошной двери из красного дерева. Мы позвонили в старомодный звонок и стали ждать. Спустя три минуты дверь распахнулась, на пороге стоял величественный старик. «Вы к кому? – Его цепкие черные глаза моментально – считали» информацию. – Мы к господину Леско, нам назначено, – отчеканила я, ежась под острым взглядом дворецкого. – Входите, я доложу, – веско сказал старик, оглядев нас подозрительным взглядом частного детектива, и мне почему-то захотелось развернуться и убежать из этого дома, в котором все вопило о благосостоянии хозяина. – Вон, видишь, – шеф толкнул меня локтем в бок, – на стене висит грамота? – Ну и что? – Леско мне в прошлый раз рассказывал, что она подписана королевой Англии! Я оглядела просторную гостиную, куда нас привел дворецкий. Чего еще можно было ожидать от дома, в котором висит грамота с подписью королевы? Магнат неслышно вошел в гостиную, несколько секунд с удовольствием созерцал наши лица, а затем громко кашлянул. Шеф заулыбался, господин Леско протянул ему руку и заговорил неожиданно глухим, как из подземелья, голосом. Обед был накрыт в огромной, сводчатой, как станция московского метро, столовой. Стол был уставлен изысканной фарфоровой посудой, вазочками с фиалками; стекло и серебро слепили глаза. За столом прислуживал официант с выправкой офицера. Блюда были настолько французскими, что невозможно было понять, что ты ешь – мясо или рыбу. Шеф сразу же приступил к делу: деревообрабатывающие станки не давали ему покоя. Я стала переводить и растерялась: наш хозяин шепелявил, отчего многие слова звучали совсем по-другому, и мне приходилось переспрашивать. Шеф быстро жевал, жестикулировал и постоянно перебивал господина Леско. Тот улыбался, шевелил мохнатыми бровями, отпивал вино из пузатого венецианского бокала и слушал шефа. Видимо, в русском предпринимателе он узнавал себя, ведь бизнес – самая горячая и самая постоянная страсть. Уже стемнело, когда мы покинули особняк господина Леско. Довольный сделкой, канадский магнат смеялся гулким смехом, похожим на лай собаки Баскервилей. Шеф улыбался и без конца пожимал руку магнату. Лесная промышленность России спасена, да и банковский счет шефа будет пополнен. Все довольны. В машине по пути в гостиницу шеф продолжал улыбаться. Его идея обрела вполне реальную оболочку и больше не изматывала его мозг. Он рассеянно глядел по сторонам, невнимательно слушал мои замечания, а потом заметил: – Вы вполне можете успеть домой, если улетите ближайшим рейсом. – Вы меня отпускаете? – Я не верила своим ушам. – Конечно. Вы хорошо поработали, можете теперь отдыхать. Вихрем я ворвалась в отель, подбежала к стойке регистрации и попросила выписать счет. Рейс в Москву ровно через час. Я спешно собрала вещи, упаковала чемодан и покинула уже такой обжитой, уютный номер. Выкатывая чемодан на улицу, к стоянке такси, я увидела знакомого портье. И меня осенило: Серега Синицын! Русская фамилия сорвалась у меня с губ, прежде чем я успела опомниться. Но я знала, что ошибки не будет. |