Онлайн книга «Камикадзе»
|
– Какой алкоголь? Жирный опять блевать пойдет, завтра, как бы, башка трещать будет... и Лорки нету. Разве Жирному впердолить... но что-то не возбуждает он меня, как бы, в последнее время... – Гребень, я ведь и обидеться могу! – Я, как бы, не об этом. Я, как бы, о том, что давненько мы с тобой, Жирный, не ели грибочков. Как думаешь? Артем думал, что действительно давненько. Гребень отправился на одному ему известный сквот покупать грибы, а Даниил, обозвав парней придурками и наркоманами, спустился в магазин, купил себе целую сумку пива и решил, что, может быть, сегодня наконец отоспится. Гребень высыпал поганки в дуршлаг, окатил водой и, ножка к ножке, разложил на газете. – Писатель, ты как? Не хочешь расширить границы сознания? – Не хочу. – Имей в виду: от пива толстеют. – А от наркотиков едет крыша. Уедет совсем – на чем будешь гребень носить? – Разве грибы это наркотики? Так... мостик между чистым сознанием и реальностью. Даниил усмехнулся и пустил колечко дыма. Вообще-то никакого гребня Гребень не носил. И прозвище это пристало к нему давно, больше десяти лет назад. Юного Гребня вместе с приятелем забрали в милицию. Обычная проверка документов, а может, милиционерам просто было скучно и хотелось развлечься. Приятель разорался на предмет ущемленных гражданских прав, и сержант закатал ему с правой в скулу. Когда тот упал, он добавил ему сапогом в бок, чуть ниже ребер. Совсем молодой и оттого свято верящий, что человека нельзя просто так бить ногами, Гребень лопотал: – Что вы делаете? За что? Сержант повернулся к нему: – Сиди и помалкивай... пока не огреб. Петушок, бля... Вякать будешь – в темпе гребень начищу. Прозвище прижилось. Через полгода он и сам, представляясь, уже называл себя только так. Приблизительно тогда же он впервые попробовал галлюциногенные поганки. Один из приятелей свистящим шепотом поинтересовался, читал ли он Карлоса Кастанеду? – Чего-то читал, а что? – А то, что у нас, в наших лесах, растут точно такие же галлюциногенные грибочки, как в Мексике. Собрал, съел и... короче, круче, чем ЛСД. Представляешь? Эти грибы, между прочим, чистый мескалин, и совершенно бесплатно. Со-вер-шен-но! Представляешь? Очень быстро Гребень обнаружил, что поедание поганок стало общегородской модой. Продвинутые персонажи нарядились в свитера с сибирской символикой, (шаманы эти мухоморы со времен царя-косаря жрут и, между прочим, поздоровее нас с тобой будут, понял?) а как-то раз поэтичная девушка полночи, перекрикивая громоподобный рейв, рассказывала ему, что, поедая грибы, она в буквальном смысле слова отдается духу Александра Блока... может быть, скоро она родит от него ребенка. Те годы были, наверное, самыми счастливыми в его жизни. Он читал «Алису в стране чудес» и Теренса Маккену, перепробовал почти все наркотики, которые продавались в Петербурге, и успел отметиться на всех модных вечеринках, проводившихся в городе. Он засыпал под утро, просыпался с закатом и чуть не ежевечерне заволакивал в койку зеленоволосых рейверш. Ему это было несложно: высокий, сероглазый, с мужественной челюстью. Курит исключительно «Житан» и «Голуаз». Такие, как он, обычно нравятся родителям девушек, с которыми встречаются. Он жил, как хотел, слушал ту музыку, которая ему нравилась, и не желал ничего в своей жизни менять... менять все равно пришлось. Началось все из-за легких драгс. Разумеется, из-за них. У него и было-то с собой... меньше двух граммов. Следователь сказал, что, согласно УК РФ, такое количество классифицируется как «хранение наркотиков в крупном или особо крупном размере». Срок – до пятнадцати лет. Ночью в отделении, где держали Гребня, была попойка. Пьяные крепкозубые милиционеры раз в полчаса заставляли его выходить из камеры и показывать вновь прибывшим коллегам татуировки на теле... сережки в сосках... ухмылялись и говорили, что, когда Гребень доедет до зоны... уж там-то!.. Гребень не любил вспоминать о том эпизоде. Злился, когда Даниил расспрашивал о деталях. До зоны он не доехал. Родители наняли дорогого адвоката и добились освобождения сына под залог. Вечером следующего дня Гребень уже стоял на перроне Витебского вокзала. Через три часа ехал в поезде по направлению к Минску. А через сорок восемь часов вышел на центральную площадь города Варшава. После этого он почти пять лет прожил в Европе. Оттуда он вернулся таким, каким был теперь. – Сколько ты за эти грибы заплатил? – Тридцак. – Баксов? – ужаснулся Артем. – Нет, блядь, рублей! – Почему так дорого? – Да ладно, «дорого»! Поляну найти, грибы собрать, в город привезти... Между прочим, за все можно элементарно срок схлопотать. – Разве за грибы сажают? – Ха! Я когда в прошлом году последний раз в лес ездил, лично ментовскую машину в кустах видел. Стоит аккуратная машинка... веточками забросанная. А на крыше, как бы, мент с биноклем. – Да? – Хотя, говорят, если нарвать не одних поганок, а смешать их со всякими сыроежками, то можно отмазаться. Сказать, что, как бы, не разобрался, думал, лисички. Гребень, давясь, запихивал в себя бутерброд с маслом, поверх которого аккуратно уложил сразу штук семь поганок. – Я, как бы, стараюсь из лесу ничего не возить. Либо в городе у парней покупаю, либо уж прямо в лесу и ем. Одно плохо: в поезде накроет – хоть вешайся! Двери электрички хлопают, а я от страха чуть сознание не теряю. – Я тоже один раз начал жрать грибы и дозу не рассчитал... – И чего? – Раза в два больше съел, чем мог. От жадности. – Дай угадаю! Потом ты сутки блевал? – Не... Очнулся через день. Стою в парадной и на лампочку смотрю. Она светит, а мне смешно! Яркая такая, необычная... А чего я перед этим делал сутки – не помню. – К чему ты это? – Ни к чему. Просто так. – Неинтересные у тебя истории какие-то. Артем двумя пальцами брал гриб за ножку, запихивал в рот и, стараясь не жевать, глотал. – Вкусно хоть? – Любишь бумагу жевать? Тогда вкусно. Он скривился и хлебнул из графина с кипяченой водой. – Ты б их сварил. Супчик бы сделал. Заодно бы и с ужином проблему решили. – Не варят их, эти грибы. От варки из них весь смак уходит. Одна гадость токсичная остается. Парни двигали челюстями и прислушивались к тому, что творится у них внутри. |