Онлайн книга «Жена декабриста»
|
И плоть уже готова забыть, что ей нравилось жить, если б не эти губы: они утешают, и сушат слезы, и просят прощения, и даруют счастье: — В-все, все, Ася. Т-теперь т-ты женщина. Я найду в себе силы спросить, где он этому научился. И если услышу про женщину из библиотеки, стукну. — Н-ну, я м-много читал, з-занимался с-само- усовершенствованием. Он позволяет себе издеваться! — Надеюсь, ты читал не «Кама сутру»? — Ра-азнообразие н-нелегальной литературы открывало т-такую возможность. Но я б-был с-слишком с-скромным, чтобы п-продвинуться д-дальше п-первой лунной ночи. П-пришлось ограничиться с-сказками Ше-ехерезады. Начинаю злиться: — Покажешь потом страницу. Я выучу наизусть. Он приподнимается на локте: — Я люблю т-тебя, Ася. И целует в глаза, целует. * * * Совсем не трудно понять, как люди учились летать. Они касались друг друга нежными руками, и истончались телами, и поднимались в воздух. И это известно доподлинно: Шагал рисовал с натуры. А может быть, даже по памяти. И это еще важнее. * * * — Ты не сдал? Сережка, ты не сдал? Но ты говорил, что готовился? Он улыбается — виноватой и счастливой улыбкой: — Яне с-смог п-прочитать условие задачи. С-смотрю в б-билет и не в-вижу ни с-слов, ни чисел. А вижу т-только т-тебя. П-преподаватель с-сказал, чтобы я п-проваливал. И п-пусть я как с-следует высплюсь и п-приду через неделю. Я не д-думал, что б-будет та-ак т-трудно от т-тебя оторваться. — Ты хочешь есть? — Н-не знаю. Н-наверное. — А потом? Что будем делать потом? — Д-давай я б-буду носить т-тебя на руках и-из комнаты в к-кухню. * * * — Не надо с-сегодня т-там трогать. Т-тебе еще может быть б-больно. — Пожалуйста, я прошу. — Д-давай отложим д-до завтра. — До завтрашнего утра. — Но утром т-тебе на работу? — Тогда до обеда. — Я т-тебя встречу. — А как же учеба? — Уйду с п-последней лекции. Все равно бе-еспо- лезно. У меня что-то с-со слухом: ничего не с-слышу — т-только твой г-голос. — Д-да, Анна Давыдовна! Обязательно п-передам. Д-до свидания. — Кладет трубку. Мне кажется, что его лицо сделалось напряженным? — Это т-твоя мама. П-просила п-передать, чтобы ты п-позвонила. К-когда я т-тебя увижу. Надо же, какое наивное лицемерие! Разве не она послала его тогда к поликлинике? Могла бы просто позвать меня к телефону. Кстати, когда это было? Сколько дней прошло? Четыре? Нет, пять. А кажется — целая жизнь. Не буду я никому звонить. * * * И если ты сумеешь зажечь на небе звезду, я сразу ее узнаю — с первой же вспышкой в ночи. И свет лучей, достигших края моей земли, я спрячу у самого сердца, в тайной глубине. * * * — Ася, п-послушай меня! П-послушай! «Не нужно говорить. Я знаю все без слов». — П-послушай! В-взгляни на меня, п-пожалуйста. Это важно. «И нет ничего важнее между мной и тобой». — Где-то горит? Надо спасаться? — Т-ты знаешь, мне кажется, я попал. «И кровь моя — свидетель твой. И сердце мое — свидетель твой. И горький воск души моей, И слезы мои, и счастье мое». — Ты ходил на охоту? Или стрелял по мишеням? — Не с-смейся. Т-ты п-понимаешь, что это значит? «И если ты сумеешь зажечь на небе звезду…» — М-может б-быть ре-ебенок. То есть он б-будет. Я знаю. «То свет твоей звезды я спрячу в глубине…» — Сережка, ты фантазер и придумщик. А прикидывался материалистом. — Ре-ебенок — это очень ма-атериально. Г-глазки, ручки, н-ножки. — Сам ты глазки-ручки. — Ну да. И эти с-свои д-достоинства я п-передам ему по-о наследству. — Ты считаешь свои глазки достоинством? — А разве н-нет? * * * — Мамочка! Ты звонила? Да, я хорошо себя чувствую. То есть чувствовала себя хорошо. Я прекрасно себя чувствовала — вот до этой самой минуты. До того момента, как ты сказала: — Геннадий Петрович вернулся. Он тебя разыскивает. Я сказала, что ты уехала за город, к знакомым. Мама, ты врушка. Старая сводня, сподвижница Мефистофеля. Зачем же обманывать? Все мы должны быть честными — чтобы не унижать друг друга. Я не уехала за город. Я забралась на Луну. Я настоящий лунатик. Принцесса-лунатик. Я специально ходила по крышам, чтобы туда попасть. На Луне живет мой паж Сережа. Хотя Влад говорит, что Сережа — рыцарь. Картонный. Я не знаю, что он имеет в виду. И, может быть, это одно и то же. Все пажи рано или поздно становятся рыцарями, если не умирают раньше, чем нужно. Раньше, чем примут посвящение. Я пришла на Луну за советом. И Сережа дал мне совет, очень ценный — станцевать с ним вальс. В старом-престаром платье. Он давал мне советы целых пять дней кряду. И я просто не понимаю, как могла без этого жить. Как я буду без этого жить. И знаешь, он лишил меня роскоши взять и сойти с ума. Сказал, что ребенок — это материально. И он отдаст ему свои ручки, ножки и глазки. — Т-ты н-не мо-ожешь уйти. — Я не могу остаться. Он знает: я — чужая жена. И я взяла на себя обязательства.. — Я с-считал, что за это в-время в-все и-изменилось. — Это для нас изменилось. А он не в курсе. Пока мы тут жили счастливой жизнью, он добывал книжки и вез через всю страну. Разве не ты говорил, что вся его жизнь — непрерывный подвиг? Что он живет не для себя, а для других людей? И что я могу ему сказать? Что я передумала? Нашла себе более подходящего полового партнера? Вместо ответа — мертвое лицо и побелевшие губы. «Аська, ты знаешь, что ты сука?» Если я сейчас не уйду — вот прямо сейчас, не оглядываясь, — то превращусь в соляной столб. И я бы хотела оглохнуть, чтобы не слышать этого ужасного, эту мольбу о спасении: — Ася, не уходи! Но он ничего не сказал. Это мне показалось. Он должен был запнуться, хотя бы раз. Ведь он заика. * * * Геннадий Петрович при встрече поцеловал мне руку, сказал, ему было приятно думать о возвращении домой, поскольку он рассчитывал на встречу со мной. И, если я не возражаю, вечером он хотел бы полной близости. |