Книга Вампир в такси, страница 12 – Харуки Мураками

– Ой! Сколько же лет прошло? Точно! Уже десять. Как время-то летит!

Нет, не так.

– Когда же мы последний раз виделись? Десять лет назад? Всего то? А кажется, все сто.

Ну и разговор... Абсурд какой-то.

– Чего только не было за это время, – возьму и скажу я. Потому что и в самом деле: чего только не было.

Она пять лет как вышла замуж, у нее дети, муж работает в рекламной компании, по трем кредитам приходится расплачиваться... Может, и так разговор повернется.

– Который час? – спросит она.

– Двадцать минут четвертого, – отвечу я.

Двадцать минут четвертого. Время проворачивается со скрипом, совсем как катушка со старой кинохроникой.

У вокзала останавливаю такси, называю водителю гостиницу. Закуриваю, стараясь прогнать из головы все мысли. Доезжаю до гостиницы и, шагая по главной улице, пустой в этот утренний час, рассеянно соображаю, что в общем-то и не хочу никого видеть. В воздухе плавают запахи подгорелого масла, свежезаваренного чая, недавно политой мостовой. Уже проснулся магазин пластинок – из дверей льется мелодия последнего хита. Эти звуки и запахи, бледной тенью скользя в сознании, постепенно заполняют меня.

Меня будто кто-то окликает:

«Эй, погоди! Да постой же! Это я. Ты что, не помнишь меня? Тут есть одно местечко, как раз для тебя. Пойдем со мной. Тебе наверняка понравится».

«Вряд ли. Это во-первых. И потом – я даже лица твоего не помню».

Воздух! Что-то с ним не так.

Как я раньше не заметил? С воздухом в Городке явно творится что-то непонятное. Прохожу десять метров – и воздух уже другой. Все не то: насыщенность, давление, свет, температура... Звук шагов по ровному тротуару. Время и то сбоит, как изношенный мотор машины.

Захожу в магазинчик, торгующий мужской одеждой, выбираю кроссовки и тенниску, складываю покупки в бумажный пакет. Захотелось надеть что-нибудь новенькое. Выпью горячего кофе, переоденусь...

Принимаю у себя в номере горячий душ, достаю пачку «Мальборо» и, лежа на кровати, выкуриваю три сигареты. Потом разрываю целлофановую упаковку и надеваю новую тенниску. Достаю джинсы, которые еле поместились в атташе-кейс, завязываю шнурки на кроссовках.

Хожу туда-сюда по ковру, чтобы разносить новую обувь, и чувствую, что начинаю постепенно привыкать к Городку. Непонятно откуда взявшееся раздражение тоже почти улеглось.

Не снимая кроссовок, ложусь на кровать, тупо гляжу в потолок. Снова запахло морем – гораздо сильнее, чем в первый раз. Так пахнут проносящийся над волнами соленый ветер, прилипшие к скалам водоросли, мокрый песок... Так пахнет на морском берегу.

Через час такси везет меня к морю. Машина останавливается, и я вижу: море исчезло.

Нет, точнее сказать – отступило на несколько километров.

Остался лишь старый мол. Вернее то, что раньше так называлось. Подарок из прошлого, он тянется вдоль шоссе, когда-то проложенного по побережью. Обветшалая невысокая стена, ни на что больше не пригодная. А за ней – уже не омываемая волнами полоска берега, а необъятная забетонированная территория, на которой, насколько хватает глаз, рядами, как гробницы гигантского некрополя, высятся несколько десятков многоэтажных жилых домов, залитых лучами солнца, которое напоминает о скором лете.

– Уже года три, как понастроили, – объясняет немолодой таксист. – Море начали засыпать лет семь назад. Целые горы срывали, породу по транспортерам доставляли на берег и сваливали в воду. Так вместо гор жилой квартал получился, вместо моря – дома. А вы что, не знали?

– Я здесь уже десять лет не был. Водитель кивает:

– Тут теперь все по-другому. Хотя если вперед немножко проехать, там новый берег будет. Хотите посмотреть?

– Да нет. Я здесь сойду. Спасибо.

Водитель выключает счетчик, я расплачиваюсь, оставляю ему мелочь.

Шагаю по шоссе вдоль берега, на лице выступают мелкие капельки пота. Минут через пять забираюсь на бетонную стену и иду дальше по неширокой, с полметра, кромке. Подошвы новых кроссовок с резиновым скрипом чертят по бетону. Навстречу попадаются ребятишки, которые, как и я, бредут куда-то по заброшенному молу.

Половина первого.

Тихо-то как...

Как же давно это было! Уже лет двадцать прошло. Тогда, летом, я каждый день здесь купался. Выходил из нашего дворика и шел к берегу. Босиком, в одних трусах. Раскаленная солнцем асфальтовая дорожка обжигала подошвы, и я пускался вприпрыжку. И еще я запомнил, какие были ливни! Я обожал, как пахнет после проливного дождя, когда вода испаряется и впитывается в жаркий асфальт.

Дома меня ждал арбуз. Его доставали из колодца, где он охлаждался в ледяной воде. Конечно, в доме был холодильник, но из колодца арбуз получался почему-то гораздо вкуснее. Я залезал в ванну, чтобы смыть с себя соль, потом садился на веранде и вгрызался в арбузную мякоть. Один раз веревка, на которой арбузы опускали в колодец, оборвалась, арбуз разбился о воду, и мы несколько месяцев не могли его выловить. Каждый раз, доставая ведро с водой, обнаруживали в нем кусочки арбуза. Как раз тем летом Садахару О [18] на Косиэн [19] стал лучшим питчером. Колодец был страшно глубокий – сколько я в него ни заглядывал, не мог разглядеть ничего, кроме круглого темного пятна.

Немного повзрослев (к тому времени море совсем загадили и купаться приходилось уже в бассейне, который построили на горе), я по вечерам гулял вдоль берега с собакой (у нас жил пес – белый, большой). Бродил по пляжу, отпуская собаку побегать по песку, иногда встречал девчонок из моего класса. Мог проболтать с ними целый час, пока совсем не темнело. Девчонки шестьдесят третьего года... Длинные юбки, пахнущие шампунем волосы, начавшая вырисовываться грудь, стянутая тесным лифчиком. Мы садились рядышком и вели разговоры, полные маленьких загадок и тайн. Про то, что они любят, чего терпеть не могут, о нашем классе, о Городке, о других странах... О новых фильмах с Энтони Хопкинсом, Грегори Пеком, Элвисом Пресли... О хите Нила Седаки «Тяжело расставаться».

Несколько раз в год на берег выносило утопленников. По большей части – самоубийц. Никто не знал, где они бросились в море. На одежде – ни имен, ни фамилий, в карманах тоже ничего (или в них что-то было, но волны унесли?). Газеты о таких случаях печатали коротенькие заметки в местных выпусках и все. «Молодая женщина, лет двадцати (предположительно), личность не установлена. Легкие заполнены морской водой, тело раздулось, как пузырь...»

Смерть, совершившую неспешное плавание по волнам, однажды выбрасывало на берег у тихого городка, словно утерянную кем-то вещь, заблудившуюся во времени.