Онлайн книга «О красоте»
|
— Мы? — Я и еще один чувак. — Леви, говори, как его зовут, пока я не свернула тебе шею. Я с тобой не в игры играю, молодой человек. Игры кончились. Леви пытался вывернуться из ее рук. Сверху донеслись восклицания. — Ой, что там такое? — спросил он, но это не подействовало. — Неважно, что там. Ты лучше подумай о том, что здесь. Леви, сейчас же скажи мне, как зовут того человека. — Но ведь это все равно что… Не могу. Просто чувак… с Гаити и… — Леви перевел дух и затараторил: — А, ладно. Тебе не понять. Да и вообще, картина уже украдена. На самом деле, она даже не принадлежит этому Кипсу, просто он двадцать лет назад был на Гаити и, обдурив бедняков, скупил за бесценок полотна, а теперь они стоят кучу денег, а так нечестно, и мы хотели… Кики толкнула его в грудь. — Ты украл картину из кабинета мистера Кипса, потому что какой-то чувак наговорил тебе всякой хренотени? Наплел с три короба дурацких секретов? Ты что, идиот? — Нет! Я не идиот и это не хренотень! Ты ведь вообще ничего не знаешь! — Ну да, где уж мне. Так вышло, Леви, что мне знакома эта картина. Она принадлежала миссис Кипе. Она сама ее купила, еще до того, как вышла замуж. Леви притих. — Ох, братишка, — сказал Джером. — Но дело даже не в этом. Ты совершил кражу. Влет поверил всему, что тебе наболтали. И будешь верить, пока в тюрьму не загремишь. Просто тебе хочется быть крутым — большим человеком в компании черных оболтусов, которые даже не… — НЕПРАВДА! — Вот именно что правда. Возле таких типов ты и околачиваешься — меня не проведешь. У, до чего ж ты меня разозлил. Я просто В БЕШЕНСТВЕ! Леви, скажи, чего ты добивался, воруя чужую вещь? Зачем ты это сделал? — Тебе не понять, — едва слышно сказал Леви. — ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ? — А ты знаешь, что у тех, кто живет на Гаити, ровным счетом НИЧЕГО НЕТ? Потому что мы живем за их счет! Да-да! Сосем из них кровь, как вампиры! Тебе повезло, ты вышла за белого человека, живешь в богатой стране. У тебя все ништяк. Ты живешь хорошо за счет тех людей! Кики ткнула ему в лицо дрожащим пальцем. — Леви, не перегибай палку. Не понимаю, о чем ты, да и сам ты вряд ли понимаешь. Скажи на милость, какое это имеет отношение к тому, что ты сделался вором? — Да послушай ты меня, наконец! Картина не его! И не его жены! Те, о ком я говорю, помнят, за сколько ее купили, а теперь она вон сколько стоит! Но эти деньги принадлежат гаитянам, а не каким-то там… белокожим арт-дилерам, — убежденно процитировал Леви слова Чу. — Эти деньги нужно пере… поделить. Изумленная Кики на миг лишилась дара речи. — Хм. Вообще-то все обстоит совсем не так, — сказал Джером. — Уж поверь мне, ведь я изучаю экономику. — Вот именно что так! Вы меня за дурачка держите, а я не дурак. Я много читал, смотрел новости; так вот, все это правда. За эту картину на Гаити можно построить больницу! — Вот как? — спросил Джером. — На эти деньги вы хотели построить больницу? Лицо Леви приобрело выражение одновременно и смущенное, и дерзкое. — Не совсем… — Наконец, он выдохнул: — Мы хотели перераспределить денежные средства. — Ясно. И как бы вы ее продали? Через eBay [107] ? — Чу знал нужных людей. Кики вновь обрела голос. — Чу? Чу? КТО ТАКОЙ ЧУ? Леви зарыл лицо руками. — Ой-ё. — Леви. Я пытаюсь понять то, о чем ты говоришь, — с трудом сдерживаясь, медленно произнесла Кики. — Мне понятно, что ты переживаешь за этих людей, но, малыш, Джером прав, социальные проблемы не решаются так, как ты… — А как ты их решаешь? — возразил Леви. — Платя за уборку четыре доллара в час? Столько ты платишь Моник, а? Четыре доллара! Если бы она была американкой, ты бы платила ей намного больше. Ведь так? Так? Кики была потрясена. — Знаешь что, Леви, — голос ее сорвался. Она наклонилась и взялась за край картины. — Я больше не хочу с тобой разговаривать. — Потому что тебе нечего возразить! — Потому что ты несешь полнейший бред. Прибереги его для полицейских, когда они придут, чтобы упечь тебя в тюрьму. Леви, поджав губы, повторил: — Просто тебе нечего возразить! — Джером, — сказала Кики, — берись за другой край. Попробуем вынести ее отсюда. Я позвоню Монти, узнаю, сможем ли мы договориться без суда. Джером встал напротив и, рывком поставив полотно себе на колено, сказал: — Думаю, надо в длину. Леви, отгреби в сторонку. Они попытались синхронно развернуться на сто восемьдесят градусов. Маневр уже подходил к концу, как Джером вдруг стал дергать за что-то на обратной стороне холста. Кики вскрикнула. — Не трогай! Что ты делаешь? Ты ее порвал? О нет, только не это! — Не бойся, мамуля… — нерешительно сказал Джером. — Тут что-то за рамой… Ничего страшного… Мы всего лишь… Джером поставил картину, прислонил ее к матери и снова потянул из-за рамы заткнутый туда белый блокнотный листок. — Джером! Что ты делаешь? Стой! — Я просто хочу посмотреть… — Не порви, — вопила Кики, не видя, что происходит. — Она рвется? Не трогай! — Боже мой… — прошептал Джером, позабыв свой обет не поминать Бога всуе. — Ма! Боже мой! — Что ты там делаешь? Джером! Зачем ты рвешь ее еще больше? — Мам! Фигасе, тут твое имя! — Что? — Охренеть… — Джером! Что ты делаешь? — Мама, смотри, — Джером открепил записку. — Здесь сказано: «Для Кики. Дарю тебе эту картину. Ей нужна любовь такого человека, как ты. Твоя подруга Карлин». — Что?! — Да-да! Прям так и написано. А ниже еще вот что: «Надежный наш приют — друг в друге». Ничего себе! У Кики подкосились ноги, и лишь вмешательство Леви, успевшего подхватить мать, спасло ее и картину от удара об пол. * * * Десятью минутами ранее Зора и Говард вместе вернулись домой. Днем Зора долго колесила по Веллингтону и размышляла, потом увидела Говарда, возвращавшегося пешком из Гринмена, и предложила его подвезти. Он хорошо потрудился над лекцией и был в приподнятом расположении духа, много и беспрестанно болтал, не замечая дочкиной неразговорчивости. Только дома он почувствовал исходящий от нее холодок. Они молча прошли в кухню, и Зора швырнула ключи от машины с такой силой, что они проехались через всю столешницу и упали на пол. |