Книга Когда ты рядом, страница 21 – Лин Ульман

— Нет.

— Ты продолжал?

— Продолжал. Сравнение с карточным домиком не случайно. Я именно так это понимаю. Будто я выстраиваю карточный домик. Когда пятьдесят две женщины купят зеленый диван и мой карточный домик будет закончен, вот тогда я перестану.

— И придумаешь новые правила?

— Да. Новые правила.

— Станешь соблазнять женщин, покупающих… что? Может, стулья с массажной спинкой?

— Может, и так.

— А Стелла… Ты доставляешь диван к ней на дом и остаешься с ней до тех пор, пока она не падает с крыши?

— Да.

— Ты привозишь диван и остаешься.

— Остаюсь.

Аманда

Би сейчас спит. Она будет спать, пока Мартин не постучит в дверь и не скажет, что пора идти. Когда священник в церкви заговорит, я буду повторять про себя: «Черт, писька, член, убить, дьявол, дерьмо, кровь, писька, трахаться, переспать, засунуть член». Тогда я не услышу, что он говорит. А потом приедет папа, так Мартин сказал. Может, он будет стоять у церкви и ждать меня. Я не знаю, как я к нему отношусь. Мы несколько раз встречались. Первый раз, когда мне было всего три дня от роду. Тогда я, свернувшись, как котенок, спала у него под мышкой. Это мне мама рассказывала. А потом он уехал в Австралию. Не знаю, скучаю ли я по нему, я же с ним почти не знакома. Однажды, еще до того, как мама встретила Мартина, он приходил к нам в гости. Мне было четыре или, может, пять лет. Мы с мамой жили тогда в квартире на Фрогнере. Он меня постоянно обнимал. Это было так неприятно. Не люблю, когда меня обнимают. Но у него с собой был целый мешок со сладостями, не маленький мешочек, а большой такой пакет, которые дают в супермаркете, и в мешке было полно сладостей. Он их вместе с мешком привез из Австралии.

Раньше в играх водопроводчик был моим папой. Сейчас я хочу, чтобы он был моим любовником. Недавно я поднялась к нему на чердак и спросила, не хочет ли он заняться со мной любовью. Он спал. Было уже довольно поздно. Мама с Мартином тоже спали. Водопроводчик открыл глаза, посмотрел на меня и включил ночник на тумбочке. Свет от него упал прямо на мою грудь. Мне было холодно. Мне хотелось залезть в его кровать, под одеяло, и прижаться к нему. Там тепло. «По-моему, тебе надо вернуться к себе и лечь спать», — тихо сказал он. «Я хочу с тобой», — сказала я. «Нет, — сказал он, — тебе нельзя».

Иногда мы с водопроводчиком играем в «Нинтендо». Он убил лесное чудовище и прошел самый сложный уровень. У меня это никак не получалось. А иногда он разрешает мне приходить к нему. Мы занимаемся любовью всю ночь, и на следующий день из меня постоянно течет. Однажды на уроке Марианне захихикала. Я ходила от стола к столу и раздавала упражнения по английскому. Марианне хихикала, потом захихикала и ее соседка по парте, ее зовут Вигдис, а вслед за ней — весь класс. На мне были светлые брюки. Я весь день чувствовала, что трусы у меня влажные и липкие, но я не знала, что это заметно. Они сказали, что я описалась или у меня начались месячные. Но дело было не в этом, я потом, на перемене, объяснила все Марианне.

Вообще-то я в него не влюблена. В водопроводчика. У меня и другие есть.

Би спит. Она спит здесь, рядом со мной. В красном платьице, с длинными темными волосами она похожа на куколку. У нее еще есть красный дождевик с капюшоном и красные резиновые сапожки. День сегодня солнечный. На маминых похоронах мог бы и дождь пойти. Может быть, Би снится мама. Может, ей снятся длинные мамины руки, которые тянутся к ней, обнимают ее и уносят к небу.

Когда я была маленькой и не знала, как убить лесное чудовище, мне тоже снились такие сны.

Коринне

Я спрашиваю Мартина:

— У вас двое детей?..

— У Стеллы двое детей, — перебивает он. — А у меня ребенок один. Аманда не моя дочь. Би, судя по всему, моя, да.

— «Би, судя по всему, моя»… — повторяю я. — Почему ты так говоришь?

Мартин не отвечает. Мы молча сидим за обеденным столом напротив друг друга. Я знаю, что, если подождать, он первым нарушит молчание.

— Не понимаю, что происходит с Би, — наконец говорит он.

— Между твоим переездом и ее появлением на свет не прошло и года?

— Мы зачали ее в Хейланде, — отвечает он. — Мы поехали туда сразу после нашего знакомства, на день рождения Харриет, моей бабушки.

— Ты обрадовался, когда Стелла сказала, что беременна?

— Она с каждым месяцем становилась красивее и красивее. Стелла очень высокая, а тогда стала еще и очень большой. Их было двое, а я — один. Я смотрел на нее, а их было уже двое. Она — Би, но она же и Стелла, и с ними мне было спокойно.

— Вы уже тогда знали, что назовете ее Би?

— Да, в честь моей шведской прабабушки Бианки. Мы знали, что назовем ее Би и что мы зачали ее в Хейланде. Ночью я клал голову Стелле на живот и рассказывал ребенку все волшебные истории, какие мог придумать. Я представлял себе, как она появляется на свет, маленькое готовое существо с маленьким готовым личиком. Иногда мы называем ее Би. Иногда мы называем ее «господин Поппель».

Мартин закуривает.

— Это было прекрасное время.

— Прекрасное для вас обоих? Стелла не болела во время беременности?

— Нет, не болела.

— А другая дочь Стеллы, Аманда? Как она все это восприняла? Ей ведь было пять лет, когда Стелла забеременела?

— Да, примерно столько. Не знаю. Мы с Амандой никогда не были близки. Откровенно говоря, Аманда… как бы это сказать, Аманда сама по себе, Аманда никогда…

— …никогда не была чьей-то любимицей, — бормочу я.

— Что ты сказала?

Мартин удивлен.

— Я сказала, что Аманда никогда не была чьей-то любимицей. Прошу прошения. Моих коллег это тоже раздражает. Я заканчиваю чужие фразы. Дурная привычка!

Мартин смотрит на меня, а потом говорит:

— У Аманды нет ничего общего со мной или со Стеллой. Я стараюсь казаться заботливым по отношению к ней. Для Стеллы важно, чтобы я о ней заботился. Я сажаю ее на колени, но она быстро сбегает от меня. У меня с Амандой ничего не получается. Она меня раздражает. Она сама по себе.

— В каком смысле — сама по себе?

— Нам было весело. Мы дурачились.

— Что значит — дурачились? Кто дурачился?

— Мы со Стеллой, — отвечает он. — Мы раньше всегда дурачились. Встречаемся где-нибудь в супермаркете и притворяемся, что мы незнакомы. Ходим по магазину с корзинками, заигрываем с посторонними, воруем спагетти, жонглируем яблоками, танцуем с метлой в руках и все в таком духе, пока кто-нибудь из нас не засмеется. Обычно не выдерживает Стелла. Тогда я выиграл.

— Тогда ты выиграл?

— Тогда я выиграл. Однажды я начал ругаться с кассиршей, потому что она утверждала, что цветная капуста — это цветная капуста.