Онлайн книга «Я люблю тебя»
И Гайя делает красноречивый жест пальцами. – Неправда! – Клянусь! – Ну ладно, для следующей свадьбы мы подберем тебе кого-нибудь хорошо оснащенного! Смотрю на часы на стене и понимаю, что уже рассвет. – Пошли спать? – Только если оставим свет включенным. А то ты сразу заснешь. – Действительно, у меня были именно такие намерения, – отвечаю. – Уф-ф-ф, но я еще хочу поболтать! – Я этого и боялась… * * * Мы в постели и уже давно болтаем. Ну, или скорее Гайя болтает. Она растянулась на той стороне кровати рядом с окном – там, где спал Леонардо в последний раз, когда мы занимались любовью в этой комнате. Напряжение от предстоящей свадьбы делает мою подружку еще разговорчивее. Гайя рассказала мне все, что можно, о жизни Самуэля Беллотти, теперь я могу написать о нем дипломную работу. Мы лежим лицом к лицу, касаясь согнутыми коленями. – Мы можем хотя бы выключить свет? – спрашиваю. – У меня глаза болят. Она кивает, сдавшись, но с предупреждающим взглядом, который говорит мне: «Еще не время спать». Я выключаю светильник у кровати, и мы оказываемся в темноте. – Эле? – А… – мычу. – Как давно мы уже дружим? – С первого класса. – Сколько раз мы ночевали вместе? Тысячи? – Ну, почти. – Мне хочется плакать, когда подумаю, что, возможно, этого больше никогда не случится. Мои глаза привыкли к темноте, и я вижу черты ее лица. Со своим хвостиком она напоминает сейчас тинейджера. Этот момент переносит меня во времена лицея, когда, потихоньку болтая и хихикая, мы лежали в постели в ее комнате, в то время как сестренка Алессандра храпела в своем спальном мешке с рисунком Snoopy. – Я надеюсь, что это еще повторится. В крайнем случае, я лягу между тобой и Самуэлем, – заявляю. Гайя взрывается смехом. – Что такое? – спрашиваю, погружаясь головой в подушку. – Ты помнишь, в летнем лагере на Доломити [12] … той ночью, когда Винченцо из Неаполя вбил себе в голову, что будет спать между нами? Я тоже начинаю смеяться, вспоминая этот эпизод. Нам было по тринадцать лет, Гайя заставила Винченцо поверить, что мы обе влюблены в него и что в полночь, после обычного обхода, мы впустим его в нашу комнату через окно. Бедняга всю ночь прождал на холоде, а мы из окна передавали ему закодированные сообщения, не имеющие никакого смысла, которые он силился расшифровать в надежде, что мы ему откроем. – Мы были настоящими стервами… Внезапно чувствую ностальгию по тем двум девчонкам. По тому, что с ними случилось, по тому, насколько они сейчас взрослые, хотя остались маленькими глубоко внутри. В тридцать лет вроде бы ничего не изменилось, несмотря на то, что Гайя собирается замуж и, вероятно, в один прекрасный день станет матерью, а я переживаю самый сумбурный период своей жизни. – Давай еще поболтаем, – говорит Гайя тихо. – Прошу тебя, не засыпай. Мы уже давно не были вместе вот так, мне этого не хватало. – Мне тоже, – бормочу. И прежде чем осознаю что-то, погружаюсь в сонную кому. Спокойной ночи, Гайя. Я всегда буду рядом с тобой. Глава 3
За день до свадьбы я заезжаю в квартиру родителей за нарядом свидетельницы. С тех пор как я приехала в Венецию, моя мама потратила на него многие часы. Она постирала его вручную, потом вымочила в рисовом крахмале, высушила вдали от прямого солнечного света, отгладила с паром – выполнила практически все услуги, какие оказывают в специализированной химчистке. И я уверена, что буду ей благодарна, потому что прекрасное платье из шифона, которое Гайя выбрала для меня, было безнадежным после шестичасового путешествия всмятку в моем чемодане. Когда я вытащила его, оно казалось тряпкой для вытирания пыли, но теперь снова будет безупречным: все возвращается к жизни, проходя через руки Бетты – моей мамы. Нажимаю на дверной звонок семьи Вольпе около полудня. Поднимаюсь и нахожу маму на кухне. А где еще она может быть в этот час? Она готовит запеканку из картошки с четырьмя сортами сыра и шпинатом. От одного взгляда на это аппетитное блюдо начинаешь толстеть. Боже, как же мне не хватает макарон, которыми она меня бесстыдно баловала почти тридцать лет! – А вот и твоя обожаемая доченька! – приветствую я ее. Бросаю сумку на диван и подхожу к столу. – Привет, дорогая, – не прекращая месить, мама наклоняется и подставляет щеку для поцелуя. – Платье в твоей комнате, – она произносит это так, будто там работы было на пять минут. – Спасибо, мама! Пойду посмотрю на чудо. – Я уже собираюсь идти, но ее голос останавливает меня. – Этот небесно-голубой не слишком яркий для наряда свидетельницы? – Это решение Гайи, мама. Но на сей раз выбранное ею платье мне сразу понравилось. Если бы она остановилась на классическом кукольном розовом цвете, как у американских подружек невесты, я бы повесилась. – Ну, возможно… – мама пожимает плечами, не вполне уверенная. Потом наклоняет голову набок и смотрит мне прямо в глаза. – Ну а у тебя как дела? – спрашивает настойчиво, от ее взгляда ничего не скроется. – Нормально. Почему ты спрашиваешь? – Не знаю, ты такая бледная, – в ее голосе слышится беспокойство и упрек. – Правда? Я оглядываю руки и ноги, но не замечаю сильной разницы по сравнению с моим обычным цветом кожи: розовый с сильно выраженным мертвенно-бледным оттенком. – Могла бы сходить в солярий сегодня днем, – предлагает она. – Да, конечно, – отвечаю, ухмыляясь, – и тогда завтра у меня на месте щек будут два поджаристых бифштекса. – Ну, тогда воспользуйся тональным кремом или румянами, – говорит она с видом специалиста по макияжу. – Элена, ты должна поживее выглядеть. Ты же свидетельница! – Она с такой силой делает ударение на этом слове, словно завтра меня ожидает самая главная миссия в моей жизни. – Ты обязана быть почти такой же красивой, как невеста. Фыркаю, поскольку такие вещи никогда меня не волновали. – Гайе я в любом случае понравлюсь, знаешь? Даже если я буду бледная, как полотно. – Ну, а я все равно завтра схожу на церемонию. – Мама быстро меняет тему разговора. – Мне так любопытно посмотреть на Гайю. И хочу ее поздравить. Ходить на свадьбы даже незнакомых людей ей всегда нравилось. Потом она произносит, с естественностью, которая кому-нибудь другому, кроме меня, могла бы показаться случайной фразой: |