Книга Волшебные облака, страница 9 – Франсуаза Саган

– Почему ты не сказала об этом раньше?

– Я забыла.

– Это твой любовник?

– Нет.

– У тебя с ним ничего не было? Он что, кривой?

У Жозе перехватило дыхание. Она чувствовала, как ее душит ярость, и вдруг ощутила на своей шее биение артерии. Она собралась спокойно и решительно сказать: «Я развожусь с тобой». Потом подумала, что так покинуть человека нельзя, ибо это будет похоже на месть, и что она причинит ему боль.

– Нет, он не кривой, – сказала она. – Он очень милый, и я уверена, что он тебе понравится.

Алан на мгновение замер, не успев завязать галстук, который вился у него между пальцев. Удивленный мягкостью ее голоса, он взглянул на отражавшуюся в зеркале Жозе.

– Извини, – сказал он. – От ревности я дурею, становлюсь грубым, а это уже грустно и этому нет прощения.

«Только не добрей, – подумала Жозе, – не меняйся, не лишай меня моего оружия, причины для ухода. Только не это». У нее могло не хватить духу бросить его, но это было необходимо сделать. Теперь, когда она уже решилась, когда ясно представила жизнь без него, у нее постоянно кружилась голова от тех слов, которые ей предстояло сказать мужу. Ведь пока она их не скажет, ничего не изменится.

– Вообще-то, у меня была с ним связь, она длилась дня три, не больше.

– А, – сказал Алан, – так это тот самый писатель из провинции, как там его зовут?

– Бернар Палиг.

– Как-то вечером ты мне об этом рассказывала. Ты приехала к нему сообщить, что его жене плохо, и осталась у него в гостинице.

– Да, – сказала она, – именно так.

Перед ней вдруг вновь предстала серая городская площадь в Пуатье, выцветшие обои гостиничного номера. Она вдохнула неизвестно откуда взявшийся запах провинциальных улочек и улыбнулась. Скоро она вновь все это обретет, отлогие холмы Иль-де-Франса, воздух парижских бульваров, золотое Средиземноморье, – все, что до сих пор оставалось позади.

– Не помню, чтобы я тебе об этом говорила.

– Ты мне много о чем говорила. Если мне что и не известно, так это то, что ты сама забыла. Я из тебя все вытянул.

Он повернулся к ней лицом. Давно она не видела его в отлично скроенном темно-синем костюме. Этот безукоризненно одетый человек с детским лицом и жесткими глазами показался ей вдруг чужим.

«Алан», – услышала она свой внутренний голос, но не шелохнулась.

– Если человек не хочет, из него ничего не вытянешь, – сказала она. – Не нервничай и попытайся быть вежливым, чтобы не оскорбить Бернара.

– Твои друзья – это мои друзья.

Они не отрывали друг от друга глаз. Она рассмеялась.

«Вражда… Вот к чему мы пришли, мы стали враждовать», – подумала она.

– Да, но я-то тебя люблю, – подчеркнуто вежливо сказал Алан, как бы угадав ее мысли. – Пойдем подождем твоего друга в библиотеке.

Он поднял согнутую в локте руку, и она машинально на нее оперлась. Как долго эта рука служила ей опорой? Год, два? Она уже точно не помнила, и вдруг ей стало страшно потерять эту опору. А если ей уже никто больше не подаст руки? Чувство безопасности… Этот мужчина-неврастеник олицетворял для нее безопасность! Нарочно не придумаешь.

Бернар явился в назначенный час, они выпили по коктейлю, вежливо поговорили о Нью-Йорке. Жозе казалось, что она будет присутствовать на встрече двух миров, ее миров, но все оказалось куда обыденнее – она пила неразбавленное виски в компании хорошо воспитанных мужчин одного роста, которые когда-то были или оставались к ней неравнодушны. Алан улыбался, и в глазах Бернара, которые поначалу были полны снисхождения, быстро загорелись злые искорки. Жозе уже не замечала красоты Алана, и это ее как-то по-особому радовало. Она не видела, что стаканы давно опустели, и лишь отчаянная мимика Бернара заставила ее обратить внимание на мужа. Тому никак не удавалось извлечь сигарету из полупустой пачки.

– Наверное, пора ужинать, – сказала она.

– Еще стаканчик, – любезно предложил Алан, обратившись к Бернару, но тот отказался.

– Мне бы хотелось выпить с вами еще, – настаивал Алан, – очень хотелось.

Тучи сразу сгустились. Бернар поднялся.

– Спасибо, не хочу. Я и вправду голоден.

– Я прошу вас выпить со мной, у меня есть тост, – сказал Алан. – Вы не можете мне отказать.

– Но если Бернар не хочет больше пить… – начала было Жозе, но Алан не дал ей договорить.

– Ну что, Бернар?

Они стояли друг против друга. «Алан сильнее, но он пьян, – пронеслось в голове Жозе. – Впрочем, я не помню, как сложен Бернар… Самое время заняться сравнительной анатомией». Она взяла бокал из рук Алана.

– Я выпью с тобой. А Бернар нас поддержит. За что пьем?

– За Пуатье, – сказал Алан и залпом выпил свой коктейль.

Бернар тоже поднял свой почти пустой бокал.

– За Ки-Уэст, – сказал он. – Отвечу любезностью на любезность.

– За этот милый вечер, – сказала Жозе и рассмеялась.

Они ужинали в Гарлеме и возвратились лишь на рассвете. От Централ-парка шел туман, из которого возникали громады небоскребов, и казалось, что утренняя прохлада дарит пожелтевшим листьям вторую молодость.

– До чего красивый город, – тихо произнес Бернар.

Жозе согласно кивнула. Весь вечер она находилась между двумя мужчинами. Они сами ее так посадили за столик, по очереди с ней танцевали, совсем как механические куклы. Алан пил умеренно и не возобновлял своих намеков. Бернар чувствовал себя несколько раскованней, но она не могла припомнить, чтобы они хоть раз что-либо сказали друг другу. «Собачья жизнь, – подумала она, – собачья жизнь, да и только. Но, наверное, многие бы мне позавидовали». Алан опустил стекло, чтобы выбросить окурок, и в салон такси хлынул осенний воздух.

– Холодно, – сказал он. – Везде холодно.

– Только не во Флориде, – сказала Жозе.

– Даже во Флориде. Бернар, дорогой мой, – вдруг произнес Алан, и тот даже вздрогнул, – дорогой Бернар, давай забудем, что рядом с нами эта молодая женщина. Забудем, что в вас сидит самодовольный французик, а во мне – маменькин сынок.

Бернар пожал плечами. «Странно, – подумала Жозе. – Он знает, что я уйду от Алана, что мы вместе возвратимся в Париж, и именно он оказывается обиженным».

– Вот так, – продолжал Алан. – Мы об этом забыли. А теперь немного потолкуем. Шофер! – крикнул он. – Отвезите нас в какой-нибудь бар.

– Я хочу спать, – сказала Жозе.

– Потом выспишься. Мне надо поговорить с моим другом Бернаром, у него чисто латинское понимание любви, и он может просветить меня по поводу моих семейных дел. И потом, у меня жажда.

Они очутились на Бродвее, в маленьком пустом баре под названием «Бокаж» [2] , и это слово заставило Жозе улыбнуться. Какое представление мог иметь хозяин бара о роще в Нормандии? Ему, видимо, понравилось само звучание двух французских слогов. Алан заказал три порции горячительного и пригрозил выпить все три, если они закажут что-либо другое.