Книга Веер, страница 11 – Сергей Лукьяненко

Котю, однако, он принял вполне благосклонно. Я тоже был удостоен рукопожатия с властителем дум наивных подростков и романтичных девиц.

– Проходите в кабинет, ребята, – демократично предложил Мельников. – Хотите – тапки надевайте.

Где-то в недрах квартиры звякала посуда, канючил что-то детский голос, тявкала собака. Но за массивными дверями кабинета сразу стало тихо. Что-то мурлыкал пижонский проигрыватель – весь прозрачный, так что было видно, как крутится внутри диск и перемигиваются наверняка ненужные, только ради эстетики понапиханные светодиоды.

– А внутре у ней неонка, – пробормотал я.

Мельников обрадованно уставился на меня:

– О! Как приятно встретить образованного человека! А то до чего дошло – классику никто не помнит. Процитировал Стругацких без кавычек, сделал, так сказать, литературный комплимент – а читатели стали хвалить фразу как мою…

Настроение у меня было и без того не очень.

– По крайней мере у читателей хороший вкус.

Мельников замолчал. Кажется, решал, не стоит ли обидеться и выставить меня вместе с Котей.

Не выставил. Пробурчал:

– К вкусу бы еще общую начитанность… Ну как можно упереться в одного автора и читать только его? Пусть даже меня!

Котя хихикнул. Достал из пакета, на который Мельников уже успел покоситься, бутылку коньяка.

– Понятно, – сказал Мельников. Открыл шкаф, в котором оказался бар – и не пустой. Извлек бокалы. Поставил на стеклянный журнальный столик возле дивана. Подумал и спросил: – Как я понимаю, вы не только пить пришли?

– Очень нужна ваша помощь, – сказал Котя. – У Кирилла такая странная ситуация…

– Я не издатель, – быстро ответил Мельников. – Могу подсказать, куда обратиться с романом…

– Нет, что вы, Кирилл не пишет, – замахал руками Котя.

На лице Мельникова отразилось явное облегчение. Он спросил:

– А чем я тогда могу помочь? Единственное, в чем я профессионально разбираюсь, – это литература. Конкретизирую – фантастика.

– История у Кирилла приключилась фантастическая… – начал Котя. – Да что я… Кирилл сам расскажет.

Писатель-фантаст без всякого энтузиазма посмотрел на меня. Я вздохнул, сел на диван, взял в руки бокал с коньяком и начал рассказывать:

– Вчера я пришел домой с работы. Живу один… ну, почти один, у меня собака есть…

Минут пять писатель откровенно скучал. Потом на его лице появилось легкое любопытство.

Странно – для того, чтобы пересказать самые наполненные событиями сутки из своей жизни, мне потребовалось всего четверть часа.

– Хорошая история. – Мельников плеснул себе еще коньяка. – Э… так это замысел вашего…

– Это случилось со мной на самом деле, – мрачно сказал я. Так и думал, что фантаст будет не лучшим советчиком. Фантасты в чудеса верят еще меньше, чем проститутки в любовь.

– Дмитрий Сергеевич, так и есть, – подтвердил Котя.

– Покажите мне ваш паспорт, – попросил Мельников.

Я пожал плечами – ну чем ему помогут мои документы, – но все-таки достал и протянул паспорт.

– Скажите, Кирилл Данилович… – изучая паспорт, сказал Мельников. – А как вы довели документ до такого состояния? В вашей ситуации…

Выхватив паспорт, я уставился на страницу с фотографией. Паспорт как паспорт… Вот только… только очень бледный шрифт. И фотография – будто выцветшая. И страницы – хрупкие, пожелтевшие.

– Еще вчера он был нормальный, – сказал я. – Глянь…

Протянул паспорт Коте – тот с ужасом уставился на блеклые строчки.

– Любопытно, – сказал Мельников с нескрываемым удовольствием. – Дайте-ка сюда…

Он еще раз внимательно изучил паспорт. Пролистал. Хмыкнул.

– Чего еще? – спросил я.

– А вы знаете, Кирилл, что вы нигде не прописаны? – спросил Мельников.

Страница с пропиской и впрямь оказалась пустой. Как я ни смотрел на нее – под ярким светом лампы, у окна, под углом и на просвет, – никаких следов штампа не было.

– Тяжело в Москве без прописки, – вздохнул Котя. – Может, тебе временную регистрацию получить? Да шучу, шучу, успокойся!

Мне было не до шуток. Я спрятал паспорт в карман. Посмотрел на Мельникова.

– Итак, надо исходить из того, что ваш рассказ – правда? – спросил Мельников.

Я кивнул.

– И вы хотите моего совета… э… как человека, выдумывающего всякие неправдоподобные истории?

Я снова кивнул.

Мельников откинулся на спинку дивана, опер локоть на кожаную подушку. Задумчиво покрутил в руке бокал с коньяком.

– Если бы я был Стругацкий А и Бэ, – начал он, – то я бы придумал так… Я бы придумал, что вы – человек совершенно ненужный в жизни, никчемушный… вы уж только извините, это все для примера…

– Ничего, продолжайте, – попросил я.

– И вот сама жизнь, сама реальность принялась вас исторгать из мироздания. Постепенно стираются все ваши следы – вначале бюрократические бумажки, потом воспоминания случайных знакомых, потом воспоминания друзей и родных… И кончилось бы это… – Он на миг задумался. Потом кивнул: – Кончилось бы это тем, что вы истаяли бы, превратились в неощутимого и забытого всеми призрака. Примерно так.

– Спасибо, – сказал я, чувствуя странную сухость во рту. – А можно иные варианты?

– Конечно! – радостно откликнулся Мельников. – Будь я Глобачёв, я бы предположил, что на Землю вторгаются инопланетяне. Таким хитрым образом они очищают себе плацдарм – вытесняют человека из жизни, стирают память о нем, подменяют бумаги… и ваше место занимает агент враждебной цивилизации. Кончилось бы все тем, что вы вступили бы с ними в борьбу, проникли бы на их планеты – и надавали всем по полной программе.

Эта версия показалась мне более оптимистичной. Но в свои способности устрашать инопланетных захватчиков я не верил.

– Будь я Заров, – продолжал Мельников, – то вы бы были маленьким мальчиком или наивным юношей. И вас бы испытывала на стойкость инопланетная цивилизация – не такая злая, как у Глобачёва, но тоже недобрая. Вы бы повзрослели и закалились в борьбе, надавали бы всем по полной программе, по случаю обрели всемогущество – но отказались бы от него по невнятным причинам.

– Тут я уже пролетел, – сказал я. – По возрасту. Дальше?

– Будь я Велесов, – задумчиво произнес Мельников, – то подобным образом вас готовили бы к переходу в иной мир – откуда вы и прибыли в младенчестве. А в мире том много разных богов, монстров и волшебников. Вы, пожалуй, были бы сам из рода богов или героев. И…

– Всем бы надавал, – догадался я. – И занял подобающее мне место.

– Ага. Но потом бы обнаружили, что существуют еще более крутые боги. И принялись бы воевать с ними…