Онлайн книга «Веер»
|
Когда Наталья упала, у меня на секунду мелькнула надежда, что вместе с ее смертью развеется и морок. Меня вспомнят друзья, соседи, сослуживцы… Нет, не сработало. Я все тот же человек без прошлого – да еще с ножом в руках и трупом у ног. И ни одна сволочь не поверит, что Наталья сама наделась на нож. В дверь постучали. Кешью завыл, лежа у тела Натальи. Пронзительно, истошно – никогда не думал, что он способен выть, даже оплакивая хозяйку… Да какую, к чертовой матери, хозяйку! Аферистку-самоубийцу! Кешью взвыл особенно жалостливо. Я даже дернулся к нему, чтобы взять на руки, успокоить (все собаководы советуют этого не делать – но вы когда-нибудь слышали щенячий плач?). Но Кешью сразу же оскалился на меня. Собака мне не верит. И никто не поверит. Меня посадят. А не надо было приходить в чужой дом с ножом! – Милицию уже вызвали! – донесся из-за двери визгливый голос соседки. – Щас приедут, разберутся! Была в этом голосе такая жажда крови – не обязательно моей, чьей угодно, лишь бы случилась эта кровь, нашлось о чем сплетничать с подругами по телефону, – что я взглянул на нож. А не выйти ли, не зарезать ли старую стерву? Сделать напоследок доброе дело для человечества. Тварь ли я дрожащая? Наверное, тварь. Не зарежу. И Наталью бы не тронул, права она была. Долго ли наша милиция едет на вызовы? А какая разница… Через окно я не удеру, шестой этаж. У дверей караулит Петр Алексеевич, мужик при всем его пьянстве и грубости правильный. Влепит в рожу – тут я и лягу… – Попал я, Кешью, – сказал я. – И даже ты меня предал! Кешью рычал. С его точки зрения он никого не предавал, напротив – как мог защищал хозяйку. Огибая по дуге собаку, я прошел в комнату. Выглянул в окно. Раз уж мир сошел с ума, почему бы у моего окна не возникнуть пожарной лестнице? Не было никакой лестницы. Зато во двор неторопливо въезжала милицейская машина. Сирена была отключена, но мигалка помаргивала синим. Вот и все. Милиция всегда опаздывает к месту настоящих преступлений, зато в моем случае… В дверь стали звонить непрерывно. Почему-то вспомнилось, как в раннем глупом детстве баловался с друзьями – бегали по подъезду и звонили в чужие двери. Высшим достижением было звонить очень долго, но все-таки успеть убежать до того, как откроется дверь… Потом мы нарвались на мужика вроде Петра Алексеевича, который по квартире ходил очень тихо, по лестнице бегал очень быстро, а пройтись ремнем по жопе малолетнего сорванца считал правильной воспитательной методикой… Я пошел к двери. Зацепился чем-то за стену, недоуменно глянул на зажатый в кулаке нож. Бросил его на пол. Какой смысл стирать отпечатки пальцев при таком количестве улик? Звонок надрывался, и самым важным казалось прекратить этот звон. Как во сне я повернул головку замка и открыл дверь. На меня уставились Петр Алексеевич и Галина Романовна. Похоже, они уже и не ожидали, что дверь откроется. Наверное, я мог бы сейчас рвануться, проскочить мимо них и броситься вниз… прямо в руки милиции. Петр Алексеевич все еще держал палец на кнопке звонка. – А-а-а! – протяжно взвыла соседка, уставившись на мои руки. – Кровь, кровь! Убил! И – вот чего не ожидал – закатила глаза и грохнулась в обморок. Зато Петр Алексеевич отреагировал так, как я и ожидал. Навстречу моему лицу вылетел здоровенный кулак, мир завертелся, и я кулем осел рядом с соседкой. Почему-то даже уложив меня на пол, сосед продолжал звонить. Или это звенело в ушах? Я потряс головой, пытаясь прийти в себя. Перед глазами почему-то оказалось две пары грубых шнурованных ботинок, все остальное плыло и было не в фокусе. Донесся сквозь звон чей-то суровый голос: – Прекратите звонить! И нечего своевольничать, рукоприкладством заниматься… Через меня перешагнули, заглянули в квартиру. И тот же голос, чуть изменившись, добавил: – Для этого в стране милиция есть. Ботинки вернулись – и один из них со всего маху ударил меня под ребра. С каким-то неожиданным облегчением я закрыл глаза и провалился в беспамятство. В маленькой зарешеченной клетке милицейского УАЗа воняло хлоркой. Едкая вонь навевала унылые мысли о казенном доме, муниципальных больницах и прочих местах, где требуется перебить запах нечистот и уменьшить число микробов. Я пришел в себя лежа на железном полу, скорчившись в три погибели. Руки были скованы за спиной. К моему удивлению, машина стояла. Мне очень смутно вспомнилось, как меня протащили по лестнице, надели наручники и зашвырнули в «клетку». Видимо, собирались везти в отделение. Или куда там везут задержанных с поличным убивцев… Но машина по-прежнему стояла – я почему-то был в этом уверен – возле моего дома. Моего бывшего дома. Изгибаясь всем телом, я встал. Заглянул в зарешеченное окошечко двери. Стекла за решеткой не было. Воздух свободы был свежим и чистым после дождя. Поблескивали в свете фонарей мелкие лужи. Да, все верно. «Уазик» стоял у подъезда. Рядом появилась еще милицейская «волга». Собирают улики? А меня на время оставили в покое? Что-то было в этом неправильное. Либо вези в участок, либо допрашивай над свежим трупом, к чему полумеры… Из подъезда вышли двое. Один, похоже, обычный пэпээсник, возможно, тот самый, что бил меня ногами. А другой в штатском. Следователь, поднятый с постели? – …бытовуха, – донеслось до меня. – Торговка с рынка, привела хахаля… – Разберемся, – мрачно сказал человек в штатском. – Ладно, сержант, спасибо за службу. Можете ехать… Да! Кто там у вас сидит? Он мотнул головой в сторону уазика. – Там? – Милиционер вроде бы задумался. – Пьянь какая-то. – Где задержали? – У метро, – как-то не очень убедительно сказал мент. – Давно уже. Да нет, не ваш клиент. Человек в штатском вернулся в подъезд. А пэпээсник подошел к «уазику». Я присел на пол. Сердце зачастило. Неужели… Да нет, не может быть! Где-то рядом щелкнула зажигалка, потянуло сигаретным дымком. Потом хлопнула дверь машины и кто-то сказал: – Ну что там, старшой? Я прикемарил малость… – Нож нашли, отпечатки сняли… Собачонку сосед к себе взял… Курить будешь? – Давай. Снова щелкнула зажигалка. Дымок стал гуще. Я не выдержал и попросил: – Мужики, дайте сигарету… Некоторое время никакой реакции на мои слова не было. Потом сержант спросил: |