Онлайн книга «Ода абсолютной жестокости»
|
– Ты его знаешь? – Это не мой район. Я из района Мартовского снега. С другой стороны города. Здесь знаю не всех. Этого – нет. Но это неважно. – Зачем ты пошёл с нами в эту сторону? – Мне нужно чем-то отплатить вам за себя. Если бы ты не поторопился, у меня уже все воры тут бы стояли и с извинениями возвращали украденное. А теперь они не вернутся. Я смеюсь чуть ли в полный голос. – Я и хотел, чтобы они не возвращались, понимаешь, Стервятник? Мне хочется убить его. Но я сдерживаюсь. Мне кажется, что знакомство со Стервятником – не к добру. Он отходит назад. Караван движется. Безрукий вор лежит на земле и скулит. Кир и Лимка прекращают бессмысленную беготню и забираются в повозку. Какой-то доходяга подходит ко мне и просит: – Дай монетку, господин хороший… Он не видел, что произошло. Я разрубаю ему череп. И иду догонять обоз. * * * Мы на месте. Это и есть пустырь. – На местных постоялых дворах останавливаться нельзя. Обдерут как липку, – говорит Виркас. – Поэтому становимся тут и занимаем круговую оборону. При последних словах он улыбается. Это самая окраина. Дома тут редкие, полузаброшенные, покосившиеся. Люди ходят с отрешённым видом, пошатываясь. – Под кариком, – поясняет Виркас. Принимать наркотик и не быть зависимым. По крайней мере, физически. Это рай для идиотов. Мы торгуем удовольствием, которым сами не пользуемся. В этот момент появляется тип с лисьей физиономией. Возникает из ниоткуда. Он что-то шепчет на ухо Лиуку. Лиук кивает. «Лис» исчезает. – Что он сказал? – спрашиваю я. – Карлифа устраивают условия. Он будет через час. Я выхожу из круга повозок. Бродяги собираются тут. Они принюхиваются, трогают повозки руками. – Они знают, что это трогать нельзя, – говорит Виркас. – Это Карлифа. – Он не может просто напасть и отобрать груз? – Ему нужны регулярные поставки. Я – прямой человек. Мне проще пробить дорогу мечом, чем словом. Меня тошнит от этих вывертов и недоговорок. Все знают, что обозы из дальних провинций возят наркотические средства. Все знают, что они нарушают закон. Не потому что наркотики запрещены. Нет, конечно, они разрешены. Но если платить налог с продажи наркотиков, их будет невыгодно продавать. Налог огромный. И цена высока. Проще дать на лапу стражникам и продать товар на чёрном рынке. – Тебе противно всё это, – говорит Марфа. Она кладёт руку мне на плечо. – Да. – Это видно по твоему лицу. Сдержи себя, Риггер. Скоро ты найдёшь себе дело. Убивать. Во мне борются два чувства. Ненависть к этим людям – за их двуличие. За второе дно. И ответственность. Потому что я дал им обещание. Какой вес имеет слово Риггера? Я смотрю на темнеющее небо. * * * Карлиф появляется через несколько часов, когда над городом уже царит ночь. Его несут в паланкине, чёрном, без всяких эмблем на пузатых боках. Впереди и позади – телохранители с факелами. Он выходит из паланкина, отвратительный толстяк с кошачьей физиономией. Лиук подаётся навстречу. Справа от Лиука – Виркас, слева – я. – Я смотрю, у тебя новый человек, Лиук, – говорит Карлиф. – Да, – отвечает тот. – А ещё у меня есть товар. – Десять мер, – говорит Карлиф. Лиук хмурится. – Десять – мало. Всегда было двенадцать. – Ты не в курсе ситуации на рынке. Карик стремительно дешевеет. Десять. – Мы потеряли две повозки. Осталось всего тринадцать. Если продавать по десять мер, то ста тридцати мер нам не хватит до следующего урожая. Карлиф лениво улыбается. – Вы сами выбрали такую жизнь. Растите картошку, как все остальные крестьяне. Пеките хлеб. Держите гусей и поросят. Кариком не насытишься. – Карлиф, мы не первый год тебе поставляем. Всегда было двенадцать. Мы рассчитывали на двенадцать. – Десять и не мерой больше. Тогда я делаю три шага вперёд. Раз-два-три. Один из громил-телохранителей делает шаг ко мне и падает с пронзённым горлом. Второй – тоже. Третий и четвёртый успевают достать мечи, но мой меч быстрее: схватка не занимает и десяти секунд. Телохранители сыплются, как из ведра. Половина нищих, ошивающихся близ пустыря, оказываются вдруг моими врагами. Это просто избиение. Для того, чтобы превратить их в фарш, мне не нужно становиться огненным вихрем. Не нужно закрывать глаза и бить вслепую. Не нужно опережать время. Я просто мерно рублю направо и налево, и уже через несколько минут напротив меня только один человек – жирный Карлиф. – Ты поплатишься за это! – говорит Карлиф. – Ты знаешь, на кого ты поднял руку? Я подхожу к нему в упор и говорю: – Знаешь, урод… Если я тебя сейчас убью, ты проснёшься вмурованным в камень где-нибудь на глубине двадцати метров в ближайшем водоёме. И в твоих лёгких не будет ни капли воздуха. И так будет каждый день. Завтра. Послезавтра. Через неделю. Я не говорю, а шиплю, как змея. – Меня наняли для того, чтобы я поддерживал порядок. Чтобы такая мразь, как ты, не обирала собственных поставщиков. Так какая цена повозки? У него заплетается язык. – Д-двенадцать. – Неправильно. Понимает. – Т-т-тринадцать. – Всё ещё неправильно. – Ч-четырнадцать. – Вот теперь правильно. Куда мне прийти, чтобы забрать деньги? – Они с-с-собой… – Все? – Н-нет. Т-только с-сто мер. – А должен ты нам четырнадцать на тринадцать… Сколько будет? – С-сто восемьдесят два… – Молодец. Я думаю, что он не врёт. Я могу и пересчитать, но не хочется. – Тогда сейчас я заберу то, что у тебя с собой. А завтра я приду и возьму то, что нам ещё причитается. Груз ты тоже заберёшь завтра. По получении всех денег. Он кивает. Я отхожу назад. – Ты свободен. Он вскакивает и исчезает в темноте. Я не думал, что подобный толстяк может так быстро бегать. Сто золотых мер и в самом деле находятся – в сумках позади паланкина. |