Книга Ода абсолютной жестокости, страница 66 – Тим Скоренко

– И mortirum, и vitum?

– Только vitum. Mortirum – это привилегия твоей империи, Риггер.

– Откуда?..

– О твоих пограничных подвигах вести дошли. Молодец, Риггер. Я даже не знаю, что тебе сказать.

– А они? – я показываю на могильщиков. – Это не тайная информация?

– Они глухонемые, Риггер. Им удаляют язык и проводят небольшую операцию с ушами. Если они по какой-то причине умирают, операция проводится снова. Они знают, что если они попытаются уйти, для них найдётся место в одной из ям.

В Оменескорне было страшно.

Здесь – страшнее. Если это – первый помощник, то каков император?

В Оменескорне люди не боятся, потому что они не знают. Почему-то мне кажется, что тут – всё знают.

Женщина освобождена уже по плечи. Двое работают кирками, один выгребает осколки. Работают неаккуратно: удары часто приходятся по голове и плечам. Работники забрызганы кровью.

– Что она тебе сделала? – спрашиваю я.

– Она мне отказала, – спокойно отвечает Касс.

Кирка в очередной раз попадает по голове Клифы. Я не выдерживаю и всаживаю нож в спину могильщика. Двое остальных продолжают работать, будто ничего не произошло.

* * *

Мы выходим из подземелья. Медленно. Тем же путём. Сначала Касс, за ним – я. Следом два могильщика несут Клифу. Её тело изорвано ударами кирки, но сейчас это неважно.

Мы молча минуем пытаемых. Когда мы входим в каминный зал, к нам подбегает шут. Он молчит, но явно чего-то ждёт.

– Где его спутники? – Касс указывает на меня.

– На площади, господин, ждут ваших указаний!

Кто-то из стражников смеётся.

Ударом меча я сношу шуту голову. Касс жестом останавливает дёрнувшуюся было охрану.

– Зачем?

– Я не понимаю шуток.

Мы идём через дом. Но мы не поднимаемся по лестницам, а по длинному коридору выходим в главный холл. Я вижу изнутри резные деревянные двери, ведущие на площадь.

Два человека открывают их настежь. Мы выходим.

Сияет солнце. Фонтан по-прежнему сверкает и переливается. Десять тел уложены в ряд. Виркас изрублен просто в капусту. Поодаль – тела стражников. Их постепенно уносят. Их раз в пять больше. Касс жестом показывает бледным могильщикам отнести тело Клифы к телам товарищей.

– Что теперь? – спрашивает он.

– Теперь мы повезём их к остальным.

– Я с тобой не поеду.

– Я сейчас перережу тебе глотку. А затем – уйду, сам понимаешь.

Он думает.

– Хорошо.

– Потом – за заклинанием.

– Это не очень просто.

– Это просто.

Я беру его отворот камзола и тяну за собой к трупам.

– Запомни, Касс, этот момент. Запомни на всю жизнь. Если, конечно, я тебе её сохраню.

Он поворачивается к стражникам.

– Карету и повозку.

У него властный голос.

* * *

Мы едем по трущобным кварталам подобно королям. Солнце светит. Впереди – два стражника на конях. За ними – наша карета. Затем – крытый фургон с трупами. Следом – ещё десяток стражников.

– Как я могу верить, что ты не убьёшь меня теперь? – спрашивает Касс.

– Во-первых, мне нужен vitum. Во-вторых, я дал тебе слово.

Он молчит. Он мне верит.

Иногда моё слово крепче стали. Но иногда я могу его нарушить. Даже не так. Я всегда могу его нарушить.

Люди расступаются. Иногда для профилактики стражник взмахивает мечом. В сторону отлетает рука или голова. Этот город живёт в страхе. Эта империя держится на крови. Впрочем, как и Оменескорн.

Вот и пустырь. Наши повозки по-прежнему тут. Ничего не изменилось.

Мы с Кассом выходим из кареты. Стражники начинают выгружать тела. Навстречу нам спешат Лиук, Марфа и два парня с мечами.

Лиук останавливается в пяти шагах. А Марфа – нет.

Она бросается на Касса, как разъярённая кошка, стремясь выцарапать ему глаза. Я молча смотрю, как он пытается отбиться. Затем подхожу и бью Марфу сзади по голове. Она оседает подобно мешку. По расцарапанному лицу Касса течёт струйка крови.

– Кто это? – спрашивает Касс.

– Её зовут Марфа. Она была подругой Клифы.

– Припоминаю. Их, кажется, было три. Да, с Марфой мы здорово развлекались, пока третья сучка не подожгла конюшню…

Я подхожу к нему в упор и смотрю в глаза.

– Третья сучка – это моя женщина. Если ты ещё раз скажешь что-то, что мне не понравится, я отрежу тебе руку. Правую.

Он молчит.

Между нами теперь доверительные отношения. Два смертных, которые знают друг о друге. Только один из них знает, что второй – по-прежнему бессмертный.

Деревенские вместе со стражниками перетаскивают трупы.

– Они сейчас уйдут. Товар оставят тебе. Здесь. Карлиф захочет – заберёт. Мы не воры. Он сам нас вынудил, попытавшись скостить цену. За это мы взяли небольшой процент.

Кассу безразлично, что решит Карлиф. Ему важен в данный момент только он сам.

– Хорошо.

– Пошли.

Я тащу Касса за собой. Подтягиваю его к Лиуку.

– Лиук, познакомься, – говорю я. – Это первый помощник наместника Касс. Он вхож к самому императору. Теперь первый помощник Касс отвечает головой за безопасность вашей деревни и вообще всего района. Потому что если что-то случится, я снова появлюсь в жизни первого помощника Касса и после этого его жизнь сильно испортится.

Я сам удивляюсь, как мне удалось так красиво сформулировать.

Касс, кажется, всё понял. Лиук что-то мямлит.

Только я понимаю, что я ничего не смогу сделать, если Касс вздумает отомстить. Или Карлиф. Он просто сотрут деревню с лица земли. Они не поленятся снарядить экспедицию за тридевять земель, чтобы уничтожить тех, кто посмел их унизить.

Поэтому Касса быть не должно. И Карлифа – тоже. Деревня найдёт себе нового покупателя.

Везде, где ты появляешься, Риггер, начинается что-то страшное. Нарушается привычный уклад жизни. Ломаются судьбы. Льётся столько крови, что ей можно наполнить океан.

Я понимаю, что я – грязен, покрыт кровью с головы до ног. Что выгляжу отвратительно. Впрочем, я не на показном смотре. Я на войне.

Лиук командует. Мешки с кариком просто сгружаются на землю. Золото раскладывается по нескольким повозкам. Золота раз в десять больше, чем хотели выручить. Виркас взял у Карлифа столько, сколько смог.

– Тебе нужно вымыться, – говорит Касс. – И мне. В таком виде мы к императору не попадём.