Онлайн книга «Темная сторона Солнца»
|
– Ну, может, и не будет, но все-таки сама знаешь, как у нас сплетни распространяются. – Не бойся, не выдам. Ашхен меня раздражала. Глупенькая папенькина дочка, мечтающая о замужестве с колыбели. Мамочка Ашхен с первого дня ее рождения складирует постельное белье, ночные рубашки, халаты и тапочки, чтобы на следующий день после свадьбы открыть неподъемные чемоданы и показать новоиспеченным родственникам, что ее дочь не какая-то голодранка, а девушка с солидным приданым. Я долго думала, что у меня нет приданого, но как-то Гоар отвела меня в свою спальню и показала маленький чемоданчик, в котором лежали турецкие ночнушки, два комплекта постельного белья, пестрое покрывало и аккуратно сложенные стопочкой трусики и бюстгальтеры. – Я собирала деньги и потихоньку покупала. Еще один чемодан у бабушки, – улыбнулась она, любовно поглаживая покрывало. – Зачем? Вдруг я не выйду замуж? – Не говори глупостей, конечно же выйдешь! Я не стала разрушать ее иллюзию. Пусть Гоар думает, что я выйду замуж за человека, которому очень важно будет знать, сколько у меня трусиков и ночнушек. В конце концов, в ее жизни не так уж много радостей, чтобы я лишала ее удовольствия мечтать о моем «светлом» будущем. – А почему вы не можете нормально пожениться? – поинтересовалась я у Ашхен. – Ох! Папа, похоже, настроен серьезно, да и мама с ним заодно. Они хотят выдать меня замуж за Мхитара – это сын папиного заместителя. Я слышала, как они обсуждали наше знакомство. Папа сказал, что Мхитар – идеальная пара. Во-первых, его отец папин зам, а это значит, что его сынок будет вести себя прилично, во-вторых, у его отца есть кое-какие сбережения, а мой хочет, чтобы он вложил их в развитие комбината. – Продают тебя, как корову на рынке. Ашхен, похоже, не расслышала моей реплики. – Так вот. Они уже все решили. В субботу собираются нас знакомить, надо поторапливаться. Я сказала Татосу, он предложил бежать завтра. – А если отец приедет и заберет тебя обратно? – Не заберет. Я ведь буду уже не девственница, кто ж меня потом возьмет? Представляешь, какой это скандал? Это же позор на весь район. Нет, не заберет! – Ну, не заберет так не заберет, – ответила я и посмотрела на часы. Пора было выдвигаться, чтобы не опоздать на встречу с Сергеем. – Ты не знаешь, где остальные? – поинтересовалась я. – Диана сидит дома, рыдает. Кристина пошла ее утешать. А ты не в кафе собралась? Пошли вместе, я тебе еще столько всего расскажу… – Нет, у меня встреча. Извини, в следующий раз. – А я зайду в кафе, может, кого из знакомых встречу. Так хочется с кем-нибудь поделиться. «Да, да, иди, – подумала я. – Надо разболтать всему институту о предстоящем похищении». Я опоздала на двадцать минут. Пришлось идти окружными путями, потому что говорливая Ашхен все таки увязалась за мной и тащилась до самой остановки. Сергей стоял возле памятника, переступая с ноги на ногу и кутаясь в длинный вязаный шарф. Увидев меня, он укоризненно покачал головой и постучал указательным пальцем по циферблату часов. – Извини. Я немного задержалась. – А я немного замерз. Ладно, пошли выпьем кофейку. У меня времени в обрез, еще надо сходить договориться с натурщицей. – С какой натурщицей? – Мне надо девушку нарисовать – вполоборота голову и фрагмент плеча. У моего друга есть знакомая, которая согласилась позировать. – Я могу тебе позировать! – выпалила я и испуганно посмотрела на него. – Хм, ну, не знаю. В мастерской прохладно, а мне нужно обнаженное плечо. Да и как-то некрасиво предлагать тебе такую работу. – Ну, если только плечо, то я согласна. Он внимательно взглянул на меня, нежно взял за подбородок и повернул голову. От прикосновения холодных, пахнущих табаком пальцев мне стало зябко и немного страшновато. – А у тебя идеальный профиль. – Так что, пойдем? – Ну хорошо. Погоди, я только предупрежу Араика, что мне больше не нужна натурщица. Он побежал в институт, а я осталась его ждать. Правильно ли я сделала, согласившись позировать ему? Не сочтет ли он меня слишком легкомысленной и доступной? Не воспользуется ли случаем, чтобы поступить со мной так, как он поступил с Дианой? У меня не было ответов на эти вопросы, но я твердо знала одно – теперь я буду бороться за свою любовь. В помещении было холодно. Сергей включил керосинку, два маленьких обогревателя со спиралями, но все равно этого было мало, чтобы обогреть просторную мастерскую отца Кристины. Я села на деревянный брус, повернулась и обнажила плечо. Он закрепил ватман на мольберте, вытянул вперед руку и прищурился, вымеряя пропорции. – Отлично, так и сиди. Если будет холодно – говори сразу. Еще не хватало, чтобы я заморозил такую красавицу. Постарайся не двигаться. – Я скажу, – улыбнулась я и замерла. В мастерской царил бардак, свойственный людям творческим и не очень аккуратным. На полу валялись листы ватмана с наспех сделанными набросками, тюбики с красками и банки с гуашью, кисточки, измазанные краской тряпицы, точилки, стружка от карандашей. Вдоль стены стояла пара картин, написанных маслом. На одной были изображены горы – излюбленная и порядком избитая тема армянских художников, на другой – улыбающаяся Диана. От ее вида мне стало не по себе. – Слушай, а ты ушел от Дианы насовсем? – Угу. Не верти головой, пожалуйста. И не сутулься. Тебе не холодно? – Нет. – А ты не хочешь к ней вернуться? – Нет. Ты опять вертишься. – Хорошо, больше не буду. А если она попросит тебя вернуться, если очень-очень сильно попросит? – Я не вернусь. Мне стыдно перед ее родителями, но было ошибочно полагать, что у нас что-то получится. Сердце мое возрадовалось. Он не вернется к этой одноглазой кривляке! Никогда не вернется. Мой любимый никогда не вернется к ней! Он сделал несколько набросков и щелкнул пальцами: – Ну вот и все. Спасибо тебе. – Можно вертеть головой? – улыбнулась я, клацая зубами. – Ага, погоди-ка. – Он приблизился ко мне и сжал руку. – Ты совсем замерзла. Лусо, Лусо, я ведь просил не молчать, если тебе будет холодно. – В его голосе послышались нотки укоризны. – Искусство требует жертв, так кажется? – Нет, не так. – Он покачал головой и стал растирать мои руки, дыша на них и массируя пальцы. – Если хочешь, могу налить тебе рюмочку коньяка – исключительно для согрева. – Давай. Я никогда не пила ничего крепче вина. Коньяк не только согрел меня, но и развязал язык. Сергей тоже выпил рюмку, мы сели рядышком. |