Книга Крепость сомнения, страница 83 – Антон Уткин

– Зачем? Я сама не знаю зачем, – сказала она. – Сириус. Ты знаешь, что такое Сириус?

– Звезда такая, – пожала плечами Марианна. – А что? Послушай, он тебя бросил, в конце концов, – почти прошипела она, оставив на минуту свой чемодан.

– Да он не меня бросил, – с досадой сказала Аля. – Он жизнь бросил.

– Ну тем более, – сказала Марианна.

Марианна продолжала задумчиво ходить по комнате, то берясь за вещи, то откладывая их и хватаясь за другие. Аля взирала на нее с легким любопытным недоумением.

– Ну и что там, в этом Тибете? – спросила она.

– Там? – Марианна задумалась и не знала, что сказать. – Не знаю, как сказать.

– Ну вот и я не знаю, – сказала Аля.

– Теперь понятно, – сказала Марианна.

* * *

– Сделаю тебя героиней своего сценария, – сказал Тимофей. – А ты сама себя сыграешь.

– Только попробуй! – пригрозила Вероника.

После очередного недавно состоявшегося примирения они наслаждались обществом друг друга в недорогой кофейне на Чистых прудах.

– Ну я же документалист, – возразил Тимофей.

– Надо все из головы придумывать, самому. А так каждый дурак может, – сказала она. Даже в лучшие минуты их не покидала затаенная враждебность друг к другу.

– А я и есть каждый дурак, – миролюбиво сказал Тимофей и с тоской огляделся. Локтями он навалился на стол, плечи его были подняты, и это придавало его фигуре какой-то тоскливый вид. Украдкой он поглядывал на других женщин и думал, чем та, которая сидит перед ним, отличается от тех, на которых он сейчас смотрит.

– Да ты никогда его не напишешь, – сказала она зло.

– И что тогда? Не буду знаменитым? – усмехнулся он. – Параметры от этого не меняются.

Она полезла в сумочку, нащупала телефон и выложила его на стол.

– А тебе это важно, – заметил Тимофей. Внезапно взгляд его задержался на стакане с минеральной водой. Он простер над ним ладони и воскликнул:

– Воды, расступитесь! Женихи, явитесь!

– Не беси меня, – бросила она и вжикнула молнией.

– Вы нас черненькими полюбите, – сказал он. – И вообще, кто меня обижает, тем я по ночам снюсь.

– Знаешь, – сказала Вероника, – образ мыслей всегда проявляется в словах. То, что ты сейчас сказал, изобличает в тебе грязную и низкую душу.

– Ну извини. Какой есть, – огрызнулся он, недоумевая, как в том, что он сейчас сказал, так отчетливо проступила его грязная и мелкая душа. Он было собрался надуться, но женская логика тут же запутала его еще больше:

– Когда ты познакомишь меня с твоими друзьями? – спросила Вероника.

– С друзьями? – удивился Тимофей весело. – Это что-то новенькое. У тебя на меня виды?

Она засмеялась вместе с ним и повела плечом:

– Нравится?

– Ничего. – «Приговорен я к ней, что ли? – тоскливо думал он, глядя на ее новую жакетку. Он уже делал попытки выбить этот клин другими, но эти другие, как назло, попадались какие-то такие, что только вгоняли его еще глубже. Тут ему пришло в голову, что и она, возможно, делала то же самое. Возможно, наверное, скорее всего, однозначно. Однозначно. Он помрачнел. – Как же это, блин, бывает? Да очень просто, – тут же ответил он сам себе. – Ошень-ошень просто. – Ему уже захотелось пресечь развитие этой мысли, но неуправляемое воображение, как поезд без тормозов, неслось по уклону. – Сука поганая», – подумал он и развязно поинтересовался:

– Ну что, всех, небось, перетрахала?

– Драли по-всякому, – задорно, с вызовом, в тон ему заверила она. Он поглядел на нее озадаченно, не решив сразу, как следует понимать это откровение, но ничего не успел придумать – зазвонил ее телефон. Она скосила глаза и увидела в осветившемся оранжевом окошке обрезанное слово: «Аган».

«Ага», – сказала она про себя и перевела глаза на Тимофея. Во взгляде ее появилось насмешливое сострадание, как будто она была дорожным инспектором, а он пьяным водителем, и читать следовало его так: «Ну что, дружище? Похоже, ты приехал».

* * *

По Пятницкому шоссе Илья ехал впервые, поэтому не спешил на незнакомой дороге и с любопытством поглядывал по сторонам. Константинов пригласил Илью в воскресенье приехать к нему в загородный дом, и вот было воскресенье и он ехал к Константинову. Здесь за городом царила еще настоящая зима, снег, не тронутый весенним тлением, лежал в глубине леса плотным покровом. После кургана, на котором, задрав дуло, стояла зеленая сорокопятка, надо было смотреть поворот налево. «У деревни Крюково погибает взвод», – вспомнились ему слова из грустной военной песни, которую он часто слышал в детстве. Он повернул и через несколько минут лесной дороги уперся в КПП коттеджного поселка.

Дружба их с Константиновым взяла начало в строительном отряде, куда все отправились после первого курса. Там в один прекрасный вечер из удальства и на спор они пробежали двадцать четыре километра до Бородинского поля, и, едва дотронувшись до обелиска, увенчанного чугунным орлом, взмыленные, как кавалерийские лошади, рухнули в какой-то не слишком прозрачный пруд, спасаясь от комаров, также похожих на кавалерийских лошадей. Потом, немного оправившись, они сидели на платформе в сиреневых сумерках и долго ждали свою электричку, а между густых, сказочных елей мчались на запад сверкающие поезда.

Получив диплом, Константинов уехал в Швейцарию и поступил там в международную финансовую школу, несколько лет работал в «CSFB»*, а потом вернулся в Россию в сиянии профессиональной славы, которая счастливо и вполне заслуженно опередила его, открыл консалтинговую фирму и стал консультировать нефтяные концерны.

Со времени его возвращения они с Ильей виделись только дважды: первый раз на Татьянин день в университете, а потом еще отдельно – ужинали в «Театро».

Константинов был красивый мужчина под два метра ростом, с открытым мужественным лицом, и ему больше пошло бы называться молодым генералом, а не молодым финансистом.

– Часовня, гляжу, у вас тут своя, – заметил Илья.

– Уж да, – сказал Константинов. – In God we trust**, – так вроде на условной единице написано. Не безбожная Рублевка.

Константинов провел его в гостиную, стены которой были увешаны охотничьими трофеями.

– А где Лена? – спросил Илья.

Константинов как-то странно мотнул головой и взмахнул рукой, словно хотел показать направление, по которому нужно искать его жену.

– В Лондоне.

– Все с этой галереей?

– Чем бы дитя ни тешилось, – и опять его рука пришла на помощь словам. – Я вот тоже... диссертацию защитил. – Он улыбнулся широкой открытой улыбкой, и на щеках у него образовались две ямочки.

– Ты?

– А почему так удивляешься? Знаешь, как называется? – Константинов подмигнул. – «Приватизация в России».