Онлайн книга «Ледяная трилогия»
|
Старик зевнул и моментально захрапел. – Все. – Стоящая у двери Дина подошла к старику, поправила одеяло. Он очень громко храпел, открыв рот. Голова его тряслась на подушке. Запертая наверху собака, услышав его храп, заскулила сильнее. Ольга убрала диктофон, встала. Не понимающий по-русски Бьорн тоже встал. – Скажите, Дина, из этих двух тысяч кто-нибудь выжил? – Да. – Дина забрала у гостей пустые стаканы. – В Израиле он встретил двоих. Лет пятнадцать тому назад. Но где они сейчас – не знаю. – А он пытался узнать – что все это было? Зачем их отбирали в эти два барака, везли, а потом отпустили? – Да, да… – забормотала Дина, – конечно, пытался… Извините, мне надо выйти с собакой. Она открыла дверь и побежала наверх по узкой деревянной лестнице. Где-то наверху открылась дверь, и молодой женский голос гневно произнес: – Эйн гвулёт ле эгоцентриют шелхах! – Ат ло роа ше бау элейну? – ответила Дина, отперла собаку. – Пошли, Файфер. Собака оказалась большим черно-шелковистым мастифом. На толстом поводке Дина повела его вниз по лестнице. Ольга и Бьорн тоже спустились вниз. – И что же выяснил ваш отец? – спросила Ольга, поднимая свою сумку. – Он выяснил… – Дина отперла дверь, и собака, дернув за поводок, буквально вырвала ее из прихожей на улицу. – Амод! Льяди! – закричала Дина, борясь с собакой. Ольга и Бьорн со своими вещами вышли на улицу. Солнце пекло. – И что же он выяснил? – Ольга опустила сумку на белый и горячий тротуар, сощурилась от слепящего солнца. – Что голубоглазых евреев отбирали по личному приказу начальника лагеря. – Для чего? – Письменного обоснования не было… – Собака уносила Дину вниз по улице. – В общем, это какой-то немецкий бред… – А об этом писали? – Что? Люкарня в мансарде открылась, высунулась кудрявая девушка, громко крикнула: – Има шели энохит! И захлопнула люкарню. Дина махнула рукой, борясь с хрипящей собакой. – Об этом писали? В газетах? Или где-то? – крикнула Ольга Дине. – Что? – Об этом писали?! – Да… но никто не понял… ах, ты… – Что? – Никто так и не понял – что это было… и… и… льяди! льяди!.. и зачем это было нужно! – крикнула, балансируя, Дина и скрылась за поворотом. Ольга оглянулась на дом. Даже на улице было слышен громкий храп старика. – Что она сказала? – спросил Бьорн. Ольга вздохнула, надела черные очки. – Что она сказала? – снова спросил Бьорн. – Что жизнь невозможно повернуть назад… – пробормотала Ольга по-русски, замечая впереди такси. – Ладно, поехали в отель. В машине Ольге стало холодно от кондиционера, Бьорн расспрашивал ее, она вздыхала, бормоча «после, все после». Забронированный ею через Интернет отель «Прима Астор» находился метрах в ста от моря. Ольга заметила, что море гладкое и спокойное. Они разместились на одном этаже, в маленьких одноместных номерах. Приняв душ, переодевшись в льняную блузку и полосатые шорты, Ольга пригласила Бьорна к себе, усадила его на единственный стул, сама уселась на кровати и перевела ему записанный на диктофон монолог старика. Швед выслушал его молча и напряженно, держа кулаки на коленях. Потом зашевелил большими ногами и длинными руками, оттопырил нижнюю губу и глубокомысленно произнес: – Это похоже на правду. Мы должны серьезно задуматься. – Крепко сказано! – иронично кивнула Ольга, доставая сигарету из пачки и закуривая. – Вам кажется, что я слишком… – начал он, но Ольга перебила его: – Мне уже ничего не кажется. – Она потерла переносицу. – Знаешь, Бьорн, я, во-первых, не люблю жару, а во-вторых, у меня джет-лег. – У меня есть таблетки. Я уже принял. – Отлично. Тогда ты пойдешь к себе и часа на полтора серьезно задумаешься. А я посплю. Оkay? – Okay. – Он встал, виновато улыбнулся и вышел. Ольга докурила, задернула зеленую штору, разобрала постель, разделась догола и легла, накрывшись простыней. Кондишен тихо урчал над дверью. «Сонная болезнь… – подумала Ольга, водя ладонью по прохладной и свежей простыне. – А ведь это лучше, чем бессонная болезнь…» Она тронула рукой свой живот. Тело устало за последние сутки. «Два барака. Два барака… – Пальцы коснулись пупка, поползли выше. – Два барака в чистом поле… ни надежды и ни горя… Господи, зачем я сюда приехала…» Пальцы тронули шрам на груди, небольшую впадину в грудной кости. «Бумажка. Из-под селедки. Это хорошо. Надо бы и мне завести такую. И на ночь расправлять… Жизнь комкает…» Она заснула. Ей приснился Тод Белью, топ-менеджер из отдела элитных кухонь, голый и невероятно худой. Он ходил по залу с железной палкой и, бормоча что-то на иврите, стучал по кухонным гарнитурам, пробуя их на прочность. Ольга проснулась от телефонного звонка. Открыла глаза. В номере было по-вечернему сумрачно. Звонил телефон на тумбочке у кровати. Она сняла трубку: – Да. – Это Бьорн. Ольга, уже 20.07. – Господи… всё, встаю. Она приняла душ, привела себя в порядок. И через пять минут постучала в дверь Бьорна. Вскоре они сидели в небольшом ресторанчике неподалеку от отеля. Бьорн заказал себе местного пива и баранину на ребрах. Ольга взяла тост с курицей, воды и кофе. Есть ей не очень хотелось. – Ну, ты задумался серьезно? – спросила она, гася сигарету в глиняной пепельнице. – Да. Мне кажется, что это те же люди, что похитили нас и наших родных. – Значит, они были и до войны? – Да. – А что это за изможденные старик со старухой? – Не знаю. Возможно, это их руководители. – Он отхлебнул пива. Ольга посмотрела на полоску пены, оставшуюся над его верхней губой. Он заметил, приложил к губам салфетку: – Наверно, это как-то связано с фашизмом. – Как? – Не знаю. Но и те тогда, и мы сейчас – голубоглазые и светловолосые. А у фашистов была идея нордической расы. – Белокурая бестия? – Да. Белокурая бестия. – Но в бараках были евреи. Фашисты ненавидели нас, уничтожали. И я тоже еврейка. И мои родители тоже были евреями. Бьорн вздохнул: – Это странно. Но все равно, Ольга, мне кажется, это как-то связано с фашизмом. |