Онлайн книга «Ледяная трилогия»
|
Ольга перевела взгляд вправо. Там лежал молодой мужчина. Она узнала его: Майкл Лэрд. Тот самый, кто встретил их в Гуанчжоу, кто говорил о Братстве, кто напоил усыпляющим саке. Тот, кто встретил у лифта, наверху небоскреба. Теперь он, голый, валялся на мраморе, раскинув руки. Темно-синие глаза его были открыты. Ольга потрогала руку Лэрда: холодная, безжизненная. Выражение лица его было жалким. Ольга распрямилась со стоном. Сделала шаг, другой, третий. Рядом с Лэрдом лежала рослая блондинка. Пальцы ее сжимали руку Лэрда. Ольга подошла, потрогала ее шею: мертва. Другой рукой женщина держала руку старика. Голова того запрокинулась, острый кадык торчал сквозь дряблую кожу, беззубый рот приоткрылся, выцветшие голубые глаза напряженно уставились в небо. Старик тоже был мертв. И его соседка, девочка-подросток, тоже была мертва и тоже смотрела в голубое небо. Оступаясь и пошатываясь, Ольга двинулась вдоль Круга. Все братья и сестры лежали навзничь, раскинув руки или сжимая руки соседа. Ольга подходила, трогала их тела. Пальцы находили только мертвую, остывшую плоть. Пройдя пару десятков шагов, Ольга остановилась. И поняла, что в этом громадном круге нет живых. Окончательно вернулась память: усыпление выстрелом, паром, братья, исход, нагая толпа, восторг и завороженность, ожидание величайшего чуда, голубой круг, младенец на груди, Бьорн. Бьорн! Она огляделась. Кругом лежали мертвецы. Ольга открыла рот, пошевелила сухим, онемевшим языком. Язык еле ворочался. – Бь…орн… – с величайшим трудом произнесла она и пошла назад, к своему месту в круге. Оно было сразу заметно – просвет в ровном ряду мертвецов, единственное нарушение порядка. Бьорн лежал рядом с той самой рыжеволосой женщиной: большой, голый, с длинными и сильными ногами. Левая рука его откинулась вверх, правая прикрывала тельце мертвого ребенка, покоящегося у него на груди. Глаза Бьорна были закрыты. Зато синие глаза младенца уставились вверх, крошечный рот был вопросительно полуоткрыт. – Ты…ыы… – Ольга опустилась на колени, подползла к Бьорну, взяла за руку. Рука была прохладная. – Ты…ыы… – хрипела, заикаясь, она. – Ты…ыы, ты… Он лежал неподвижно, словно престол для мертвого младенца, вопросительно глядящего в небо. – Эт…тто… – шептала Ольга. – Тыы…ыы… Вялой, непослушной рукой она стала бить его по плечу. Швед не шевелился. – Ты… Бьорн продолжал лежать без движения. Всхлипывая и трясясь, она подняла его веко. Знакомый голубой глаз был под ним. И этот глаз вздрогнул. Веко выскользнуло из-под пальца, закрылось. Открылось. И Бьорн заморгал. Застонав бессильно, Ольга обняла его. Но объятию мешало что-то холодное. Она с трудом выпихнула труп ребенка из-под руки Бьорна. Окоченевшее тельце беспомощно упало ничком на мрамор, стукнувшись безжизненной маленькой головкой. Ольга хрипела и дрожала на груди у пробуждающегося Бьорна, трогая его ослабевшими руками. Он шевелился, стонал, подтягивая ноги. Наконец он увидел ее. Стал раскрывать рот с пересохшими губами, силясь сказать что-то. Но из губ вырвалось слабое шипение. – Х-х-а? – прошептал он и стал пробовать приподняться. Но Ольга дрожала, обняв его и прижимая к мрамору. – Чт. оо? – Он ворочался под ней. С трудом отстранившись, она взяла его голову и стала поднимать. Он сел. – Это… – Трясущейся рукой она указала на лежащих рядом. Он перевел свой взгляд на круг мертвых. Долго смотрел, силясь понять. Голова его вздрагивала и покачивалась. Потом осторожно встал. Взошедшее солнце осветило его большую, ссутулившуюся фигуру. Пошатнувшись, он шагнул. Ольга обняла его. Они встали, подпирая друг друга. Бьорн шагнул. Остановился. Снова шагнул. И медленно пошел по кругу мертвых. Ольга двинулась за ним. Бьорн шел, шатаясь, вглядываясь в лежащих. Миновал нескольких, остановился, подошел к какой-то женщине. Наклонился. Ее искаженное гримасой недоумения лицо уставилось в небо. Остекленевшим взглядом покойная укоряла небо за свою гибель и за гибель Великого Братства. Бьорн стоял, раскачиваясь, не в силах оторваться от взгляда этих навсегда обиженных и остекленевших светло-синих глаз. Ольга подошла к нему, обняла, прижалась. Вместе они долго смотрели на мертвых братьев Света. – О…ни… – прохрипел Бьорн. – Они… – прошептала Ольга. Он отошел в сторону и опустился на мрамор. Ольга опустилась рядом. Они долго сидели молча, опустив головы. Солнце встало, набрало силу, припекло. Белоснежное мраморное плато острова засверкало под его лучами. Бьорн пошевелился, поднял голову и встал на колени. – Это… – заговорил Бьорн, дрожа и заикаясь. – Это. – Что? – прошептала Ольга. – Все. – Что? – Ну… все это… – Он шлепнул ладонью по мрамору, по плечу Ольги, по своей ноге, – …вот это все… сделано. Это сделано. Крепко. Очень. И они… разбились. Разбились об это. Все разбились. Он вдруг замер, дрожа от волнения. Ольга тоже замерла, перестав дышать. – А это. Это все… сделано… – он перевел дух, – для нас. Ольга не дышала, опершись о мрамор. – Для нас, – тверже произнес Бьорн. И вдруг бессильно улыбнулся. – Для нас! – повторил он. – Для нас… – как эхо повторила Ольга. Бьорн в упор смотрел ей в глаза. – И все это сделано Богом, – произнес он. – Богом? – осторожно спросила Ольга. – Богом, – произнес он. – Богом… – отозвалась Ольга. – Богом! – уверенно сказал он. – Богом, – дрожа, выдохнула Ольга. – Богом! – громко сказал он. – Богом! – кивнула Ольга. – Богом! – громче произнес он. – Богом! – закивала головой Ольга. – Богом! – выкрикнул он. – Богом… – прошептала она. Они замерли, глядя в глаза друг другу. – Я хочу говорить с Богом, – сказал Бьорн. – Я тоже, – произнесла Ольга. – Мне нужно… нужно сказать Богу. Много всего. Нужно говорить с Ним. – Бьорн напряженно думал. – Но как это сделать? Ольга молчала. – Как это сделать? – спросил Бьорн. – Нам надо вернуться к людям. И спросить у них. – Что? – Как говорят с Богом. Тогда ты сможешь сказать ему все. И я тоже смогу. |