Онлайн книга «Пир»
|
– Вы из НКВД? – спросил Петя. – Не совсем. – Незнакомец достал пачку «Казбека», быстро закурил. Его руки, глаза, губы – все было быстрое, по-движное; но в быстроте этой не было никакого беспокойства, наоборот, был какой-то тяжкий покой, нарастающий с каждым движением. – А откуда вы знаете про… – начал было Петя, но незнакомец перебил его, со свистом выпустив дым из узких губ. – Я все знаю, Петя. Знаю, что ты живешь вон в том Доме Правительства, в квартире сто пятьдесят. Что ты хочешь стать эпроновцем, моряком-подводником. Что ты смертельно поругался с Ундиком, а Володяю сломал затылком палец. Знаю, что ты любишь теребить соски, чтобы уснуть быстрее. Знаю, что тебе уже двенадцатый раз снится папа с деревянными руками. Знаю, что ты зашил в подушку Тайную Пионерскую Клятву, сокращенно ТПК. И в этой ТПК семь пунктов. Первый – никогда не плакать. Второй – встретиться лично с товарищем Сталиным. Третий – собирать материалы на врагов папы. Четвертый… – Вы… гипнотизер? – прошептал покрасневший Петя. – Не совсем. – Незнакомец смотрел на клумбу серо-голубыми, ни на секунду не останавливающимися глазами. – Вы знаете, где мои родители? – Знаю. – Они в Бутырках? – Нет. – В Лефортове? – Твоя мама в Лефортово. – А папа? Его же раньше арестовали, тридцатого июня. – Папа не в Лефортово. – А где? – В Бутово. – Это что, тюрьма? – Это место под Москвой. Петя облизал пересохшие губы. Девушка доела мороженое и кинула остатки вафли голубям. Парень стал гадать ей по руке. – А почему тогда у бабушки в Лефортове деньги не приняли? – спросил Петя. – Неразбериха. Тюрьма переполнена. Твоя мама в камере номер семьдесят четыре. На втором этаже. – Правда? – Я всегда говорю правду. Петя растирал пальцами слюну на замке портфеля. – Скажите… а я… а за что их арестовали? Они враги? – Нет. Они не враги. – А за что тогда? Незнакомец кинул папиросу в громоздкую черную урну. – Вот что, Петя. Петр Лурье. Я могу тебе помочь. Могу сделать так, что твою маму выпустят. – А папу? – выдохнул Петя. – С папой сложно. Но маму – могу. Но с одним условием. Если ты мне сегодня поможешь в одном важном деле. – Вы шпион? – Нет. Я не шпион, – хрустнул тонкими сильными пальцами незнакомец. – Скажи мне, только быстро – да или нет? И не тяни время. Его и так в обрез. – А вы… вас как зовут? – Аварон. – Вы… армянин? – Не совсем. Ну, так – да или нет? Быстро, Петя. Незнакомец встал. Он был среднего роста, худощавый и неуловимо-сутулый. – Да, – сказал Петя и тоже встал. – Тогда поехали. – Незнакомец поднял стоящий у скамейки пухлый портфель и пошел к трамвайной остановке. Петя со своим портфелем поспешил за ним. Они молча доехали до Казанского вокзала. Отстояв небольшую очередь, Аварон сунул мятую пятерку в окошко кассы: – Удельная, два билета. – А это далеко? – спросил Петя. – Не задавай вопросов. – Получив билеты, Аварон зашагал к седьмому пути. Они вошли в последний вагон электрички, сели на свободную скамью. Ехали молча в переполненном вагоне. Люди стояли в проходах. – Пионер, уступи место, – посмотрела на Петю полная дама в панаме. – У него арестовали отца и мать, – громко сказал Аварон, не глядя на даму. Дама замолчала. В Удельной вышли. Аварон глянул на часы. – Еще полчаса. Пошли. Миновали поселок с рынком и одноэтажными домами, прошли сквозь сосновый перелесок и оказались возле небольшой церквушки. Рядом с ней возвышался небольшой пригорок, поодаль терялось в зелени заросшее кладбище. Возле церкви толпился народ, в основном пожилые женщины. Аварон взошел на пригорок и сел на траву: – Садись. Петя опустился рядом. – Сейчас начнут, – прищурился Аварон на церковь. – Значит, слушай меня внимательно, Петр Лурье. Когда начнется акафист, ты войдешь в церковь. И встанешь напротив иконы Параскевы Пятницы. И будешь стоять и смотреть. Запомни, мне нужно только то, что упадет на пол. Понял? Петя ничего не понял, но кивнул. Вскоре пару раз робко протренькал церковный колокол, двери храма отворились, и толпа полезла внутрь. Аварон раскрыл свой портфель и вынул толстый моток бечевки на стальном пруте. Он сделал из бечевки петлю, надел Пете на шею. Бечевка была смазана чем-то жирным. – Это солидол? – спросил Петя, чувствуя возбуждение, нарастающее с каждой минутой. – Нет. Это натуральный жир, – пробормотал Аварон. – Иди. И ничего не бойся. Петя встал. Бечевка натянулась. Петя осторожно пошел к церкви. Аварон, сидя на холме, держал прут с мотком бечевки в руках, неотрывно следя за Петей. Бечевка медленно разматывалась. Спустившись с холма, Петя подошел к двери церкви. У входа толпились не попавшие внутрь. Он приблизился к их спинам. «Как же я пройду?» – успел подумать он и прикоснулся своим телом к толпе. Едва это произошло, по телам толпящихся старух, женщин и стариков пробежало что-то вроде вялой судороги, и Пете показалось, что все они всхлипнули спинами. Толпа зашевелилась, расступилась, впуская в себя неуютно-невидимый клин. Петя понял, что клин – это он сам. Ноги его вспотели и прогнулись, как резиновые, он словно заскользил на коньках по горячему и очень приятному льду; сердце его билось тяжело, но очень-очень редко, и между каждым ударом роем накатывали мелкие, щекочущие слова и мысли, разлетающиеся приятными радугами и ниспадающие очередным ударом сердца. Сделав несколько резиновых скольжений, Петя оказался в центре храма; петля на шее сильно натянулась, бечевка запела басовой струной. Петя понял, что моток размотан, и там, на пригорке Аварон держит обеими руками голый стальной прут с привязанной бечевкой. Дышать стало тяжело, но страха не было, наоборот, – непередаваемый восторг силы охватил Петю, он улыбнулся и осмотрелся по сторонам. Вокруг, стоя на коленях, молились верующие. Батюшка быстро читал что-то по книге, стоя неподалеку от небольшой темной иконы. Именно этой иконе молились все собравшиеся. |