Онлайн книга «Первый субботник»
|
Владимир свернул во двор, пронесся под пустующими бельевыми веревками и, забежав в подъезд, остановился. В подъезде было темно и сыро. Во дворе послышались быстрые шаги запыхавшегося шпика. За ним едва поспевал городовой. Они остановились посередине, злобно ругая Владимира, потом побежали дальше. Подождав минут пять, Владимир тихо вышел из подъезда, поправил котелок и спокойно зашагал к противоположному дому. Оглянувшись, он открыл дверь парадного, поднялся по узкой деревянной лестнице на второй этаж и дернул набалдашник колокольчика обитой черным двери. Послышались торопливые шаги, дверь отворил низенький человек с остроконечной бородкой: – Что угодно-с? Владимир улыбнулся: – У вас продается немецкое пианино? – Пианино продано на прошлой неделе. Опоздали, – ответно улыбнулся бородатый: – Входи. Мы тут как раз решаем, кому переходящий вымпел присудить – селивановцам или бетонщикам с шестой… Владимир вошел в полную папиросного дыма комнату: – Да неужели бетонщики селивановцев перекрыли? – Выходит, что так! – качнул головой секретарь парткома и ввинтил папиросу в переполненную окурками пепельницу. Старший лейтенант потрогал перебинтованную голову и слабо улыбнулся: – Даже и не заметил тогда, как оцарапало. А щас ноет… – Ничего, до свадьбы заживет, – потрепала его по плечу медсестра. – В следующий раз будешь знать, как по голубятням лазать, сорванец. – Я не сорванец, – нахмурился вожатый. – А то, что мы сделали, это нужно для государства. – Не думай только, что ты один заботишься о государстве! – замахал руками директор. – Я, дорогой мой, сорок лет в автомобильной промышленности и в автоматических линиях уж кое-что понимаю не хуже твоего! – А я это не отрицаю, – потрогал заплывший глаз задержанный. – Но после того он ведь первый на меня бросился. Честное слово… – Да будет врать-то! – тряхнула косичками Светка, жуя яблоко. – Не купили вы их, а просто натырили прошлой ночью. Я даже знаю, где. – Это где же? – подошел Сталин к карте. – В районе сэверной Бэларуссии? Так я вас понял, товарищ Жуков? – Немного правее, – откликнулся снизу Николай, подавая ему молоток. – И когда прибивать будешь, смотри по пальцу не попади… – Что я, маленький, что ли… – недовольно пробурчал генерал, садясь в машину. – Я, брат, в свое время попроворней твоего был. – Неужели? – удивленно присел Мук. – Да, да, – закивал Дзержинский, кладя трубку на рычажки. – И сделаете это вы, товарищ Лацис. – А я не буду, – казак выпрямился и потянулся к лежащей на топчане шашке. – А вот вас, гадов вислозадых, в капусту порублю! А ну, дуй отсюда к лешему! Храмцова попятилась: – Отойди… слышишь… отойди, а то закричу… – Кричи, не кричи – все равно по-моему будет, – зло шепнул в затылок извивающегося белогвардейца Николай и принялся скручивать ему ремнем руки. – Пропадай теперь, моя головушка! – запричитала Лукерья. – Что ж теперь станется?! Как жить-то будем? Как нам теперь людям в глаза смотреть?! – Прямо! – милиционер встал из-за стола, передал ей паспорт. – Прямо и направо. Только не перепутайте. – Постараюсь, – пробормотал Юсуп, прицеливаясь. – Щас грохнет… – испуганно закрыла уши ладонями Татьяна. – Он шампанское сроду тихо не открывал. Вечно любит пошуметь… – Ну, это мы пресечем сразу, – решительно встал Георгий. – С дебоширами няньчиться нечего. – И правильно, товарищ, – поддержал его нарком. – А насчет вредителей вы не беспокойтесь. Этим займутся компетентные органы. Вредителям житья не дадим… – Еще бы! Им дай, так они весь Ильменский бор сожрут, – лесник снял фуражку, вытер платком вспотевшую лысину. – Я вчера по окружной ехал, мимо протоки, так не поверите – вся дорога рябая от шелкопряда. Так и кишат, так и кишат. А по деревьям, так и говорить нечего. Облепили, как мошкара. – А ты гони их, Мань! – высунулась из окна Зотова. – А то, что ни вечер – приходят и бренчат! Ни минуты покоя. Шпана чертова! А все Сонька! Это они к ней повадились! – Ну и пусть ходят, – Алексей вытирал руки махровым полотенцем. – В конце концов, это не так плохо, что ученики ходят домой к учительнице. Лучше, чем в футбол гонять. А рассказать Ирине им есть что. – Я думаю! – почтительно покачал головой сталевар, садясь рядом с Сережей. – Такой человек слово скажет – рублем одарит. Я Мироныча дважды слушал. Один раз у нас на заводе, другой – в Кремле, на съезде. И ты знаешь, сынок, – каждое слово помню! Как углем выжег те слова! Вот какой человек был… – Почему – был? – спросил Дементьев. – Он и сейчас жив. Ходит где-то по нашей большой стране, пиво пьет, с девушками танцует. Улыбается. И вспоминает, как вместе с немцами наши деревни жег, да партизан в затылок расстреливал. Гад! – Я не гад, а делегат! – засмеялся Колька. – Айда на Тверскую, там кимовцы агитки раздают! – Да на кой черт мне они… – презрительно сплюнул Котях. – Я, по-вашему, сын кулака. И нечего меня в вашу комсомолию тянуть. Все равно не пойду. – Пойдешь, милый, – погладила его по руке Алевтина. – Разве я тебя держать буду? – Неужели не будешь?! – радостно схватил ее за плечи Павел. – Не буду, – улыбнулась Крупская. – Правда – не будешь? – понуро спросил Мокин, нарезая хлеб. – Не буду! – мотнул головой Николаевский. – В самом деле не будешь? – усмехнулся Лотко. – Не буду, – командир отодвинул котелок рукой. – Взаправду не будешь? – вплотную подошел к нему Ленька. – Не буду… – пролепетал разбитыми губами комиссар. – Действительно не будешь? – сердито уставилась на него бабушка. – Не буду, – отмахнулся капитан. – Серьезно – не будешь? – вопросительно протянул рыжий. – Не буду, – ответил Борис, открывая крышку рояля. – Так не будешь? – Не буду. – Не будешь? – Не буду! – Не будешь?! – Не буду! – Не будешь?! – Не буду… – Не будешь?! – Да не буду, не буду… Ермаков взобрался на холм и огляделся, сняв кепку. Стройка начиналась здесь. Прямо возле холма лежали штабелями плиты, гравий, черные кубы битума, мотки проволоки, шлакоблоки. Чуть поодаль тянулся котлован с торчащими из него сваями. На той стороне стояли тракторы, кран и два экскаватора. Ермаков улыбнулся, расстегнул забрызганный грязью плащ и подставил грудь весеннему ветру. Со стороны городка послышались два продолжительных гудка. Постояв немного, он подхватил чемодан, сбежал с холма и зашагал вдоль разбитой тракторами дороги. Не успел он пройти и полкилометра, как его догнала телега, запряженная худой пегой лошаденкой. Сидящий на телеге мужик приподнял рваный молохай и наклонил седую голову: |