Книга Деньги, страница 7 – Мартин Эмис

— Так точно, мистер Гудни.

Филдинг облокотился о стойку темного дерева, ловко распределив вес между локтями и длинной североамериканской ногой. Под его взглядом мне всегда было как-то неуютно; искренний-преискренний, душа нараспашку, васильковый взгляд, ставший модным в первую волну звезд голливудского «техниколора». Густые волосы зачесаны назад, открывая высокий, слишком высокий лоб. Филдинг улыбался... С точки зрения англичанина,, один из плюсов Нью-Йорка в том, что ощущаешь себя непривычно хорошо образованным, на пару ступенек выше по социальной лестнице. В смысле, нельзя же не почувствовать себя редким умником, даже аристократом, в общем тонкой натурой, когда идешь в полдень по Сорок второй или Юнион-сквер, или даже Шестой авеню — а вокруг сплошные служащие с одной мыслью, где бы перекусить, и глазами прогульщиков. С Филдингом у меня такого ощущения нет. Ни на сколечко.

— Лет-то тебе сколько? — поинтересовался я.

— В январе двадцать шесть будет.

— Господи Боже.

— Не пугайся так, Джонни. А вот и твой коктейль.

Неулыбчивый Нат отработанным жестом подтолкнул ко мне стакан. Жидкость казалась тяжелой, словно ртуть.

— Что в нем?

— Летнее небо, Проныра, ничего кроме.,. Все никак не перестроиться на здешнее время? — Он положил мне на плечо теплую загорелую руку. — Давай-ка сядем. Нат, подливать не забывай.

Я проследовал за ним к столу, ободренный таким человеческим участием.

— О жене думал? — спросил Филдинг, поправив манжеты.

— Только что говорил с Кадутой Масси.

— Серьезно? Она сама позвонила?

Я пожал плечами.

— Да. Сегодня днем.

— Значит, ей не терпится. Чудненько. Что она сказала?

— Что хочет гораздо больше детей.

— Это как?

— Ну, в фильме. Сказала, что хочет целую кучу детей.

— Устраивает, — кивнул Филдинг. — Был слух, что она сделала себе операцию, лет под тридцать. Истовая католичка, но в то же время слаба на передок. Короче, чтобы от абортов застраховаться.

— Погоди, погоди, — сказал я. — А ты уверен? Она для нас не старовата?

— "Ведьму" смотрел?

— Смотрел. Полное фуфло.

— Согласен, фильм препоганый. Но Кадута же здорово смотрелась.

— В том-то и дело. Она смотрелась, как кинозвезда, с которой все носятся как с писаной торбой. А я хочу другого. Я хочу... — Я хотел кого-нибудь из новомодных актрис, ну этих, которые ничем не отличаются от обычных затраханных жизнью домохозяек. Критики вечно распинались, как, мол, те привлекательны, как натуральны. Ничего привлекательного я в них не видел, а вот насчет натуральности согласен. По крайней мере, так мне советовал инстинкт, а кроме инстинкта, опереться мне было не на что. — А кто еще есть? Может, Хэппи Джонсон?

— Не пойдет. Она лечится.

— А что такое?

— Депрессия, глубокая, почти кататония. Принцесса Несмеяна, дальше некуда.

— Ладно, а Санни Уонд?

— Тоже не пойдет. Ее совсем разнесло, двести двадцать фунтов.

— Ни фига себе... Ладно, а Дэй Лайтбаун?

— И не думай даже. Только она завершила двухлетний курс психотерапии, как аналитик, к которому она ходила по субботам, изнасиловал ее в Бриджгемптоне. Со свиданьицем.

— Это как? В смысле, бутылкой, что ли?

— Все бы тебе на бухло перевести. Нет, это, в смысле, на свидании, типа в семь под часами. Интересная, кстати, разница. При обычном изнасиловании похоть совсем роли не играет. Главное там власть, самоутверждение, насилие — да эти козлы часто ни на что и не способны. Но изнасилование со свиданьицем — тут уж похоть фигурирует в полный рост. — Он помедлил и деловым тоном продолжил. — Как бы то ни было, этот ее психиатр раздолбал Дэй Лайтбаун просто в корягу. Все, можно списывать в утиль. Проныра, и все-таки Кадута. Она для нас — самое то, что надо. Подумай об этом. Я на тебя не давлю, но просто подумай. С Лорном говорил уже?

— Было дело.

— У него сейчас трудный период.

— Серьезно, что ли?

— Его карьера на спаде, и как раз сейчас он сделал зубы за восемьдесят тонн. Он в унынии.

— В унынии? Какой же он тогда в полном расцвете сил? Он позвонил мне и трендел без умолку часа два подряд. Филдинг, он же из меня всю душу вымотает. Я с ним не управлюсь;

— Спокойствие, Проныра. Дело в том, что Лорн Гайленд готов на все, лишь бы попасть в эту картину. Видел «Санкцию киборга»?

— Нет.

— А «Пуки отправляется в путь»? «Мистер Динамит»?

— Нет, конечно.

— Он сейчас на все готов. Космическая опера, роуд-муви, стрелялки-догонялки, телесериалы. Агент сажает на лошадь, говорит «пошел», и он скачет. Это первая нормальная роль у него на горизонте за последние четыре-пять лет. Он спит и видит, как бы к нам попасть.

— Тогда зачем он нам нужен?

— Проныра, я знаю что делаю. Гайленд прибавляет нашей затее веса. На худой конец, любой фильм с его участием какую-никакую кассу, а собирал. Телевизионные, кабельные, видео-продажи подскочат сразу процентов на пятьдесят, то есть в Гваделупе и на Тайване мы огребем о-го-го сколько. Я знаю кучу старперов, у которых под матрасом припрятано тонн пятьсот. Они не раскошелятся ни на Кристофера Медоубрука, ни на Давида Гопстера, ни на Лесбию Беузолейль — никогда о них не слышали. Но на Гайленда раскошелятся. Проныpa, не упрямься. Лорн — это то, что нам надо.

— Он псих. Как мне с ним управляться?

— Очень просто. Соглашайся на все что угодно, а потом ничего не делай. Если он полезет в бутылку, так уж и быть, сними сцену, потом скажешь, что дубль потерялся. Джон, окончательный монтаж будет за тобой. Честное слово.

Что ж, это звучало вполне разумно.

— С деньгами-то что? — спросил я.

— С деньгами, — ответил Филдинг, — все великолепно. Проныра, ты спортом каким-нибудь занимаешься?

— А что?Ну... да.

— Каким именно?

— Ну... в бассейн иногда хожу. Еще теннис.

— Серьезно?

Он потребовал принести счет. Я потянулся за смятыми купюрами в кармане брюк. Сильной левой рукой Филдинг удержал мое запястье. Поднимаясь, я увидел, как он достает из бумажника пятидесятку, одну из толстой пачки.

У выхода Филдинга ждала машина — шестидверный «автократ» длиной в полквартала, с пижонски прикинутым шофером и черным телохранителем. Мы поехали в старую гангстерскую бифштексную на Бруклин-Хайтс. Я восхитился. Разговор шел о деньгах. С теми инвесторами, которых предлагал Филдинг, все должно было быть тип-топ. Да ладно, подумал я, в худшем случае расколем его папочку. Филдинговского отца звать Берил Гудни, ему принадлежит пол-Вирджинии. Может, мамашу его тоже звать Берил, и ей принадлежит вторая половина. О собственном капитале Филдинг не говорит ни слова, но настолько явного толстосума мне еще не встречалось: денег у него и так куры не клюют, но хочет он гораздо больше...