Онлайн книга «Смех Again»
|
Она отпускает мою руку и тыкает указательным пальцем в ближайшего к ней: — Ты. — Па сделал Это и был распят на кресте, — судорожно сглотнув громко говорит пацан с прыщом на лбу. Окси тыкает в следующего: — Ты. — Смех, New Ra и Некто спасли Его и Ма от смерти, — отвечает следующий. — Ты, — её палец, словно стрелка часов, движется по кругу. — Они приехали в большой город и жили там обычной жизнью людей семь дней и ещё семь дней. — Ты. — Потом пришёл Четырёхрукий и сказал «Я Четырёхрукий». Па сказал: «Я вижу только две руки». И Четырёхрукий сказал: «Не дерзи. Я стреляю из четырёх стволов сразу. Не дай Бог тебе это увидеть. А тем более, стать моим врагом». Па сказал: «У меня только две руки. И ты сам видишь, что они дырявые. Я не смогу удержать в них воду, чтобы напиться. Но смогу удержать нашу дружбу, если ты примешь меня как друга». И Четырёхрукий стал другом Па. — Ты. — Потом они сели пить чай… Голос произносящего эти слова дрожит от волнения. Под чёрной футболкой в обтяжку маленькие выпуклости. И я понимаю, что это совсем молоденькая девчонка, бритая под ноль. Она быстро становится перед журнальным столиком на колени. — Па сидел так… — говорит она. Показывает на пустые стороны стола, — …Смех сидел так. Четырёхрукий так, а New Ra так. Ма поставила перед Па чашу. Па отхлебнул из чаши и сказал: «Что ещё за шутки?». Я остолбенело наблюдаю за происходящим. — Смех сказал: «В чём дело?», — волнуясь, продолжает девчонка, всё ещё стоя на коленях перед столом. А Па ответил: «Я, конечно, не люблю сладкое, но не до такой же степени». И Смех снова спросил: «В чём дело?». И Па сказал: «Мой чай солёный»… Окси осторожно берёт меня за мизинец. — И тогда New Ra сказала: «Мой чай тоже солёный». И New Ra спросила Смеха: «Это опять как бы фокус?» И Смех сказал: «Нет». И Смех посмотрел на Ма, стоящую так (жест рукой в пустоту), и спросил: «Давно?». А Па спросил: «Что?» И Ма не ответила. И Смех сказал: «Это не я сделал чай солёным. Это тот, кто в ней». Говорящая быстро целует свою левую ладонь. Этот жест повторяют все присутствующие в комнате. Все, кроме меня и Окси. — И Смех сказал Па: «Она беременна от тебя». — Что??? — спрашиваю я так, что девчонка вжимает голову в плечи. — Не обращайте внимания… — быстро говорит Окси, крепко сжав мой мизинец. — …Па проверяет. Она кивает на следующего по кругу: — Ты. — И Смех сказал: «Я говорил, опасно останавливать дождь после долгой засухи. Говорил, что-то может пойти не так. Уже пошло не так», — продолжает пацан в майке с буквами «К. К. К.» на фоне белого креста. — И Четырёхрукий сказал: «Этого ребёнка нельзя оставлять». А Ма сказала: «Нет. Я ждала этого всю жизнь». А Па сказал: «Я не твой брат, дура. Ты не родишь ни Гитлера, ни Клеопатру». И Ма сказала: «Ты врёшь. Это особенный ребёнок, и я его не отдам». И Четырёхрукий сказал: «Ему всего три недели, а он уже делает вещи, которые не понимает». И Смех сказал: «Я боюсь, что он уже всё понимает». А Па сказал: «Он или Она». И Смех сказал: «Нужно делать аборт пока не поздно»… Я вырываю свою руку у Окси. Я выхожу в центр комнаты. — Стоп! — говорю я. И все глаза устремлены на меня. — Кто я такой? — спрашиваю я, обводя помещение взглядом. Все молчат. Я указываю пальцем на ближайшего ко мне: — Говори! — Ты Па. Отец Ракеты, — отвечает он. — Где Ракета? — спрашиваю я. — В утробе Ма. — Где Ма? Колени отвечающего дрожат: — Мы не знаем, где она. Мы ищем… — Кто «мы»? И все присутствующие опускаются на колени: — Свидетели Твоего Существования Всуе. Я — Па. Я отец Ракеты. Ракеты Артёмовны, зачатой в день Распятия. Распятия, цветное фото которого красуется в интернете, в формате JPEG, разрешением 1024x786. Некто успел сфотографировать, прежде чем меня сняли с креста. Можете скачать, если хотите. Там отлично виден надрез от ножа рядом с моей мошонкой. Там тридцать семь часов видео в приемлемом качестве, где я говорю и говорю, не останавливаясь. Рядом со мной можно увидеть Окси. — Ты-то тут каким боком? — спрашиваю я. — Откуда ты взялась? — Ты сам мне позвонил, — говорит она, — четыре месяца назад. С того света. По телефону Господа Бога. С прямого номера. — В смысле? Рыб работал водителем на «скорой» и трахал медсестру из отделения интенсивной терапии. Никто уже не помнит её имени. Это не важно. Важно, что трахались они рядом с Палатой, в которой лежал какой-то чел в полной отключке. То есть в коме. Рыб успел кинуть ей две палки (так он говорит) прежде, чем услышал голос из соседней палаты. Голос произносил несколько цифр и «Окси». Плюс Семь Девять Два Шесть Три… и так далее. А потом — «Окси». Это что? — спросил Рыб. Это был чел в коме. Он, не приходя в сознание, диктовал телефонный номер. Рыб позвонил. Окси приехала с видеокамерой выполнять обещание. В интернете есть информация о проданном с аукциона гвозде, проткнувшем мою левую руку. Второй гвоздь, прикрепленный к серебряной цепи, болтается на шее Окси. — Я твой адепт, — говорит Окси, целуя мои ладони, — твоя правая рука. Ладони со сквозными незаживающими ранами. Влажными от сукровицы дырами. Отметины. Скарминг. Стигматы. — Это наше главное богатство, Па… — говорит Окси. — Главная часть твоего имиджа. — Я твой продюсер, — говорит она, сбривая под ноль волосы с моей головы. — Я раскрутила брэнд «Па» на полную катушку, — говорит она, расчёсывая мою бороду и вплетая в неё искусственные седые пряди. — Твой e-mail забит до отказа. Десять тысяч писем в день, — говорит она, когда мы едем в микроавтобусе в какой-то underground на окраине столицы. |