Онлайн книга «Девушка, которой нет»
|
Фея усмехнулась: – А вы типа борец? Викентий Сергеевич кивнул плешивой головой: – Практически единственный. Вот уже несколько лет со дня моей смерти вербую добровольцев, обучаю. Но они, увы, недолговечны… Воздух вокруг теплел, наполнялся красками. Лицо Викентия Сергеевича оставалось сумеречно-безжизненным. Фея встала с табуретки, пыль радостно взметнулась с пола: – Я так и не въехала – нa-фи-гa? – Ответственность перед живыми. У меня там, – как о чем-то беспредельно далеком сказал Викентий, – сын. Я старался быть счастливым. Я любил жизнь. По-прежнему люблю. Удивительно было слышать такие слова от столь уродливого субъекта. – И чего? Вы можете что-нибудь изменить, обрабатывая непокорных жмуров? Потрошить их, как Титова? – Методы не от меня зависят. Я просто зажигаю искру. Есть помощники. Те, кто поверил. Часто бестолковые. Я вообще из этой комнаты выйти не могу – за порогом тьма. – Вот как? Крепко же оккупировал вас здешний мир. Не хочет, чтобы вы правили его несмелой рукой. Викентий Сергеевич не ответил. Уткнулся в свою тетрадку и сухо спросил: – Ты готова помогать мне? Ты уникальна. Одиннадцать лет. Даже больше. Столп. Стержень. Ты спасешь этот мир. – Или переверну его на уши. – Или… U2: «One» В этот раз вышли на него по его же инициативе. Соскучившись по настоящей работе, Кратер попросил подыскать Заказ старого знакомого – пожилого мужика, завязавшего с темным прошлым и теперь вместо прежних разборок развлекавшегося квазаром с молоденькими ссыкушками. Оказия подоспела удивительно быстро – видать, не все еще в Москве упаковано «по закону». Клиент показался любопытным. Как говаривал Шрек: «Тролли, как луковицы, имеют много слоев». Проблема, о которой пел Заказчик, явно имела тройное дно. Навскидку все просто – очередной бабник-аферист попал на бабки, которые одолжил из общака. Но: 1) деньги взял на хорошее медоборудование; 2) отдавать не то чтобы отказывается, а элементарно тупит и посылает всех на небо за звездочкой; 3) личность не очень заметная, но с заметным прошлым – бывший эсвээровец и вроде как крутой (предыдущего курьера, прибывшего с «черной меткой», очень аккуратно порезал – подшить оказалось непросто); 4) не скрывается… будто просит пули. – Живет в пентхаусе на мои деньги, – жаловался по телефону Заказчик. – Невменяем. Обещает мочить каждого, кто потревожит его покой, поэтому… Что «поэтому» – Кратер и сам знал. Он обламывал таких ребят, перед которыми этот «Рэмбо» навсегда останется сопливым щенком. Evanescence: «My immortal» Свет нового дня развеивал тоску прозвучавших теорий. Пробоины множились на темных боках инфернальных фраз. Фея поинтересовалась: – Откуда вы узнали всю эту шизоидную тягомотину? – У меня тоже был учитель. – Почему вы считаете, что загробный мир вторичен? И мы должны спасать славненький мир живых? – Потому что здесь из нереализованных возможностей и желаний рождается хаос, который может пожрать всех и вся. Необходимо убеждать устойчивых мира сего, чтобы они прекратили цепляться за иллюзорное существование, чтобы они поняли – жизнь прошла, душе пора стать самоценной и обрести покой. Пока солнце выползало к зениту, Фея задала еще кучу вопросов: – Как я продержалась так долго? – Феномен. Ты словно закодирована от исчезновения. Может, потому, что ты не научилась желать… «Не феномен, а урод. Я не научилась жить…» – Может, тебе нечего менять или ты обречена на то, что с тобой ничего никогда не произойдет… – Дудки! Меня неделю конкретно глючит. Уже не вижу своего отражения… Викентий Сергеевич испуганно захлопал глазами: – Не может быть! – Может-может. – Попробуй что-нибудь сделать! – Что? Зарядку по утрам? Холодные обливания? – Почему нет? Неплохие рецепты для обретения устойчивости. Пиши, выращивай цветы, собирай журналы «GEO» и «Вокруг света». Только ни в коем случае не влюбляйся! Влюбленный человек обречен. Он легко разменивает жизнь, плоть и кровь на невесомое чувство. Фея фыркнула. Какая любовь у надгробных камней? Никому она не нужна. Никто ей не нужен. Как можно более безразлично спросила: – Как это здесь происходит? Викентий Сергеевич понял, что она имеет в виду финальные аккорды смерти. – Люди перемалывают, переваривают сами себя. Политики и люди шоу-бизнеса сгорают как спички. Бодренько, с энтузиазмом. Писатели и музыканты истлевают чуть медленнее. Самые долговечные – ученые и учителя. Эйнштейна хватило на несколько лет. Есть легенда о Канте – вроде как продержался ровно две тысячи восемьсот ночей. Джон Леннон плодотворно окучивал свои иллюзии. Кобейну, наоборот, и стреляться не надо было. Или Высоцкий – он растворился еще до похорон. Тело еще лежало на столе в морге, а единой, неделимой души уже не существовало. – А Цой? Мгновение назад она и предположить не могла, что задаст этот вопрос (да и не увлекалась никогда пением кочегара), но теперь, когда повисла пауза, почувствовала – если сейчас моргнет, брызнут слезы. Викентий Сергеевич неопределенно дернул плечами – «не хочу говорить, даже мне непонятно, что творится с его душой». Заговорил о другом: – Большинство фильмов, песен и книг – об этом. Почти во всем есть предчувствие нашего мира. Фея моргнула. Дрожавшие в уголках глаз слезы повисли на ресницах: – Вы видели своего сына после смерти? Впалые щеки Викентия Сергеевича еще больше потемнели. Он весь наморщился, сократился в размерах. – Все очень просто. Ребенок – моя главная страсть, главная иллюзия. Она быстро затмила суетливые переживания, оставшиеся от меня… – Викентий Сергеевич, словно размечтавшись, закрыл глаза. – Еще несколько дней – и вместо малоприятного мужика, которого ты видишь перед собой, Фея Егоровна, останутся только любовь и немного сожаления о том, что я не успел сделать. Олег Медведев: «Спящий на холодной земле» Раскинув руки, он лежал на футбольном поле в старой Олимпийской деревне. Что еще нужно для счастья – высокое летнее небо, зеленая трава, нагромождения домов по всему горизонту и благодарная тишина, затаившаяся здесь до вечера, когда на стадион выползут местные спортсмены и алики. Заказчик появился со стороны спорткомплекса. Пижонский костюм в полосочку, пижонский галстук в горошек, пижонские туфельки… В кармане ключи – «Subaru»? «Mazda»? Еще нет двадцати пяти, а все туда же – по трупам взбирается по иерархии святых и грешников, богатых и бедных на этой перегруженной планете. |