Онлайн книга «Девушка, которой нет»
|
Би-2 & Агата Кристи: «Все как он сказал» – Я не дам этому миру исчезнуть! – громко и самоуверенно заявила Фея, когда они поднимались в лифте. Пожилая семейная пара, составившая им компанию, выпучила глаза. Номер действительно выдали шикарный. Без проволочек, без излишней подозрительности – сегодня отель не мог похвастаться наплывом клиентов. Изучая, как отзывается на воспоминания гулкая равнодушная пустота внутри, Фея убеждала себя заснуть. Как и любая женщина во все века, она пользовалась бессмертными банальностями Скарлет О’Хара. О Кораблеве – больше ни слова. И мысли – вон. Слишком много смертей увидела, слишком много светлого померкло в душе. Куда с такими внутренностями любить? Камнем вниз и не барахтаться. Комиссарский пульс стучал ровно и уверенно. Стучал ради других. Ни одного удара для себя. На королевской кровати Витек занимал одну десятую часть. Он в несколько слоев обернулся почти невесомым одеялом, оставив маленькую дырочку-сопелку. Не осталось сил помыться, поэтому он остро чувствовал несовместимость своего грязного уставшего тела, измучившейся души и всей этой холодной роскоши вокруг. Так же, как в любую другую ночь, ему было страшно, горько, но уже не так одиноко – рядом за стенкой спал его новый (первый!) друг. «Спит, я точно знаю – спит. Стальные нервы». Откуда это знание о людях незнакомых, о событиях далеких? Откуда взялись мысли о том, что он может кому-то помочь, что-то изменить? Они давно и прочно въелись в его душу, в его память. Сколько раз он молил Бога избавить себя от этой необъяснимой тяжести? Бессчетно. Тщетно. «Вероятно, не только я, но и каждый человек вечером думает, что он еще способен на выдающийся поступок и обязательно должен сделать что-то легендарное. Почему я терзаюсь своей уникальностью? Чушь! Все такие. Все печалятся, все ищут, все никак не разберутся в себе и окружающих…Тужатся лепить судьбу. До отвращения, до капитуляции, до покорного следования капризным обстоятельствам…» Он выглянул из своего мягкого кокона, глубоко вдохнул воздух, начал вспоминать лица тех, с кем довелось встретиться за его короткую жизнь. Это придуманное им самим упражнение никогда не развеивало грусть, вечную спутницу поступков и мыслей Витька. «И правда, что делать? Как можно что-то исправить, изменить? Люди как снежная лавина. Обрушиваются на твою голову. Тебя вертит, вертит – и не замечаешь, как оказываешься распластанным на земле возле какой-нибудь особо выпирающей вверх кочки, глыбы, которая разрушит и похоронит все твои дерзновения…» Он вновь содрогнулся от вереницы мрачных предвидений, просочившихся, отравляющих, не покидавших с того промозглого мартовского вечера, когда он решил, что больше никогда не будет заложником чужих поступков, не будет помогать, не будет учить. Единственное, чего ему хотелось, – не думать о себе, самом увлекательном, самом неожиданном явлении, прикладная занимательность которого в том, что главным этапом его жизни станет смерть. Витек еще долго смотрел на гаснущие за окном огни, вновь не разобравшись в себе, так и не придумав, как остановить эпидемию, как действовать, как выжить. Madonna: «Frozen» Мужчины тихо, но увлеченно совещались. Оля, выгнувшись грудью, требовательно смотрела на них. Костя настаивал: – С помещением у нас проблем не будет. Где хотим, там и устроим плацдарм. «Скорая» остановилась в Гагаринском переулке. Оля и Толя с любопытством наблюдали споры трезвеющих мужчин. Первой не выдержала Оля: – Господа, вы сначала определитесь, будет у нас сегодня секс или отложим его до более явного пробуждения либидо. В остальном я смогу вам помочь. В обращенных к ней глазах легко читалось: «Ну что ты можешь, простая московская профессионалка? Тут высоколобые мужи, маги и почти титулованные волшебники с ума сходят!» Впрочем, если во взгляде Кратера отыскалась бы брешь… Если можно было бы черпануть из темного, редко воспламеняющегося пекла, где плавились и как аравийские родники пересыхали отклики его теплокровной оболочки на долетающие извне события… Слишком много «если», чтобы заподозрить Кратера в восхищении Олей, во внезапной уверенности, что именно она – его судьба, в надежде узнать и полюбить девушку. На такие предположения не осмелилась бы даже старая впечатлительная преподавательница французского, ежедневно сравнивающая с оригиналом русский перевод истории Эсмеральды и Квазимодо. Вновь и вновь не жалеющая слез. – Секс отменяется. – Саня с торжеством посмотрел на Олю, словно принял решение переходить Рубикон. – Сегодня мы должны придумать, как не дать ликвидировать этот мир. Высокий штиль заставил Олю запахнуть халатик. Ее лицо приняло строгое, деловое выражение: – Толян, у тебя есть наша презенташка? – скорее не вопрос, а руководство к действию. Водитель достал три презентации компании «ПРОЕКТ-2100» и раздал мужчинам. С трудом фокусируя зрение на разноцветных буквах, они задумчиво листали страницы. – Вы что же, всё это умеете? – полюбопытствовал Саня, сообразив: «ПРОЕКТ-2100» предлагает любые виды услуг – от «эскорта» до «научно-технического сопровождения работ по продлению срока службы атомных реакторов». Оля кивнула: – Наш принцип – универсальность. Универсальность – вот к чему стремится человечество: поиметь все за одни и те же деньги. И никакой проблемы с выбором. – Вы проводите экспертизу промышленной безопасности? – ухмыльнулся Костя, внимательно разглядывая одну из страниц. – Готовите интернет-порталы благотворительных и социальных программ? снимаете видеоролики об экологии московских районов? занимаетесь венчурным инвестированием? – Однозначно, – ответила Оля, наклонилась к Шаману, перелистнула его экземпляр презентации в конец. Там было множество дипломов, аттестатов, сертификатов, благодарностей, оформленных на Балашову Ольгу Юрьевну – аудитора, эксперта, оценщика… – Зачем тогда работаете на «скорой»? – хрипло спросил Кратер, кивнув на завораживающие регалии девушки. – Это своего рода искупление – дань государству, которую должен приносить каждый уважающий себя бизнесмен. – А две сто – выходит, цена услуги? – Костя совершенно по-детски прыснул в кулачок («кулачок» закрыл половину его лица). – 2100 – это наше будущее, о котором пока никто ничего не знает. Увы. Мужчины пораженно молчали. «С потрохами пожрет нас молодое, но удалое поколение», – подумал Саня и отчаянно заскучал по Фее. «Скорая» въехала во двор Пушкинского музея. Столь экстравагантное место для ночевки выбрал Шаман. Будучи олигархом, он красиво бухал с работниками музея («Там еще дамочка была… как же ее? Как же эту неприступную мымру звали?..»), потом уютно ночевал в специально оборудованных гостевых комнатах. Видимо, на почве всемирного катаклизма Костю замучила ностальгия. |