Онлайн книга «Агент возмездия»
– Это в том, что на Стрелковой улице? – Да, – кивнула Вера, – так вот его собираются закрыть. – А как же дети? – Распределят по другим учреждениям области. Если это случится, то мне придется забирать Мишеньку домой только на каникулы. Я не представляю, как перенести эту разлуку, да и для Миши это будет большим потрясением. Потом, я его здесь в бассейн вожу, на конюшню… – На конюшню? – удивилась я. – Да, катание на лошадях без седла очень благотворно действует на детей с ДЦП. Я уже давно познакомилась с одной фермерской семьей. У них дочка с таким же заболеванием, так они специально для нее купили пони. Прогресс стал заметен уже через несколько месяцев. Девочка начала передвигаться, пусть и с посторонней помощью. Тогда эти люди купили еще несколько пони и лошадей и стали за символическую плату катать детишек с детским церебральным параличом. Моему сыну такая «конетерапия» тоже пошла на пользу. А в другом городе кто будет с Мишенькой заниматься? Боюсь, что там его состояние может ухудшиться… – Значит, у вашего сына детский церебральный паралич? – Да, врачи считали, что он никогда не сможет самостоятельно передвигаться, обслуживать себя… Но я столько труда в него вложила! Мишенька ходит, да, не так, как здоровые дети, но и это для нас счастье! Ему восемь лет, а он даже мне старается помогать… – Вера, а где ваш муж? – Я не была замужем. Мы жили в гражданском браке. Хотели оформить наши отношения после рождения ребенка, но не случилось. Как только Андрей узнал, что у сына ДЦП, сразу же бросил нас. Сказал, что ему такая обуза ни к чему. – Но хоть материально он вам помогает? – Нет. – Но как же так? – Наверное, я в этом сама виновата. Когда Мише было полгода, Андрей принес ему пластмассовый паровозик, а я сказала, что лучше бы пачку подгузников купил. Он психанул и ушел. – Так вы с тех пор не общались? – Один раз общались, по моей инициативе. Мишеньке тогда пятый год шел, и ему требовались дорогостоящие лекарства. Я как раз только что маму схоронила, с деньгами совсем туго было… Занимать у кого-то не имело смысла, отдавать-то все равно нечем. В общем, я решилась на крайние меры, подкараулила Андрея около дома, рассказала о нашем сложном положении и попросила купить сыну лекарства. – Вера замолчала, ее губы задрожали. – Он вам отказал? – предположила я. – Да, Барсуков заявил, что стоит только раз пойти у меня на поводу, так я возьму за правило тянуть из него деньги, а он не Центробанк. Я сказала, что прошу денег в первый и последний раз, причем не для себя, а для нашего сына, и впредь его не потревожу. Но Андрея это только взбесило. Он заявил, что на эту удочку его не поймаешь, поскольку он совсем не уверен, что Миша его ребенок, обозвал меня и зашел в свой подъезд. С тех пор мы не поддерживаем никаких отношений. – Извините, что своим вопросом я заставила вас рассказывать о человеке, который вас предал. Наверняка его образ ассоциируется у вас не с самыми приятными воспоминаниями… – Знаете, мне со временем стало казаться, что это вообще не моя, а чужая история. Когда мы с Андреем случайно встречаемся в городе, то проходим мимо, не здороваясь, как будто никогда не были знакомы, – сказала Вера почти равнодушно. – У меня даже ненависти к нему не осталось. Только ощущение пустоты. Вы мне не верите? – Ну почему же? Я знаю, что прошлое может быть слишком тяжелым, для того чтобы постоянно носить его с собой. От этого с ума сойти можно. – Вот именно. Недавно мы с Андреем в приемной у депутата Дымова встретились, так внутри меня даже ничто не дрогнуло. А Барсуков меня, кажется, вообще не узнал. – А что вы делали у депутата? – Ну, я была там в составе инициативной группы. Мы просили Дымова оказать поддержку в ремонте здания… Барсуков, наверное, тоже о чем-то просил. Он после нас был на приеме… – Понятно. Ну и что сказал вам депутат? – Обещал сделать все возможное, но пока никаких результатов. Если Дымов не поможет, то рассчитывать больше не на кого. Ой, что-то я совсем заболталась! Мне уже пора. Спасибо вам за все, Полина Андреевна! – Так я же ничего для вас не сделала! – Вы очень добрая. Мне уже доводилось работать в одном доме, так хозяйка постоянно всем недовольна была… Ладно, я пойду… А насчет вашего предложения, мисс Робин Гуд, то оно не для меня. – Вера, по-моему, вы не хотите смотреть правде в лицо. – Ну, какой правде? – измученно спросила Прошкина. – Некий человек потребовал вас уволить. Бабенко понял, что тот не шутит, обещая неприятности. Стасу было нелегко сообщать вам об увольнении, но он это сделал. А вы проговорились, что на прошлом месте работы все получилось точно так же… – Не совсем. Тогда я забыла в одном кабинете убраться, точнее, не смогла, потому что ключ не нашла… – За это сразу не увольняют, самое большее делают выговор. Или было что-то еще? – Нет, – Вера смотрела на меня честными-пречестными глазами. – Полина Андреевна, это у богатых людей бывают враги, которые строят козни, чтобы завладеть их деньгами или занять их место… А кому я сдалась? Нет, все это какое-то недоразумение… – Какое? – Ну, может, меня с кем-то перепутал тот человек? – Может быть, – сказала я и поняла, что продолжать дальше этот разговор бессмысленно. Прошкина была уверена, что полоса невезения в ее жизни скоро закончится без чьей-либо посторонней помощи. Я проводила Веру и поднялась к деду. Он сидел в кресле-качалке и просматривал газету. – Ну, так кто там объявил войну посудомойщице? – осведомился Ариша, глядя на меня из-под очков. – Без понятия. Прошкина даже не догадывается, кто мог вынудить Бабенко ее уволить. Думает, что это просто недоразумение, поэтому от моей помощи она отказалась. – Не догадывается, – не без скепсиса повторил дедуля. – Другая бы руками и ногами ухватилась за такую возможность, а эта отказалась. Странно! – А что ты так удивляешься? Можно иметь зрячие глаза, но не видеть, что происходит вокруг. Она слишком поглощена заботами о больном ребенке и о хлебе насущном. – У нее больной ребенок? – Да, у него детский церебральный паралич. Отец, как узнал об этом страшном диагнозе, сразу дал деру. Алименты не платит, так как они в браке не состояли. В общем, Вера крутится, как может. – Значит, тот, кто вставляет ей палки в колеса, либо не знает этих обстоятельств, либо у него начисто атрофировалось чувство сострадания. – Приметы так себе, – усмехнулась я. – Это для нас с тобой опереться не на что, а Вера наверняка может составить список из двух-трех кандидатов. – Я просила ее раскинуть мозгами, но без толку. По-моему, она не осознает всю серьезность ее положения. Может, я говорила с ней не на том языке? |