Книга Маджонг, страница 5 – Алексей Никитин

— Понятно. А «свой банк» — в Киеве?

Рудокопова поднялась с сумки и хмуро посмотрела на Женю:

— Мы знакомы?

— Можно считать, что нет.

— А как еще можно считать?

— Можно — что да.

— Тогда напомните. Я вас не узнаю.

— Ну, еще бы. Полгода назад в «Оранжерее» отмечали начало вашего компьютерного бизнеса.

— Не совсем начало. Но допустим. И что же?

— Я вам крутящуюся Бессарабку показывал. Если, конечно, помните.

— Че-ерт! — засмеялась вдруг Рудокопова. — Я не знала, что этот бред не мог мне самой прийти в голову! Она у меня потом целый день, то есть всю ночь крутилась. Я спать не могла. Насилу прошло. Мне друзья даже фотографию потом подарили, на ней Бессарабка — вид сверху. Не из какого-то окна, а с вертолета. Она, кстати, совсем не круглая, у нее только два угла срезаны.

— Надо же, — удивленно качнул головой Женя. — Я ведь просто пошутил.

— Шутник. Думать надо, когда с женщиной шутите.

— Хорошо, — с готовностью пообещал Женя, — буду думать. А вы сейчас в город или дальше?

— Я сейчас сижу на чемодане и лапу сосу. Банкомат не принимает ни одну из трех карточек. Такого со мной еще не было! И машину не прислали. Почему нет машины — непонятно, связаться я могу только с Киевом, но и они оттуда на нужных немцев выйти не могут.

— А куда ехать — знаете?

— Конечно, знаю. Вы уж за полную-то дуру меня не принимайте. У меня номер в «Маритим».

— Так возьмите такси, их тут полно.

— Я же объясняю вам, у меня наличными от силы пара евро, и те — мелкой мелочью. Понятно?

— А-а… То есть денег нет никаких вообще. Ну, тогда могу вам одолжить сотню.

— Сто евро?

— На такси хватит, а дальше, думаю, разберетесь.

— Сто евро, — повторила Рудокопова. — Пожалуй, они и правда решат проблему.

— Держите, — Женя протянул ей две розовые бумажки. — Дома вернете.

— Уж в этом можете не сомневаться, — улыбнулась Рудокопова.

— Ну что, тогда — по пиву, и поехали.

— Я лучше чаю. Че-ерт! Вы меня здорово выручили. Даже не знаю, сколько бы пришлось тут торчать без денег. — Они устроились за столиком того же кафе, где перед этим Женя сидел один. — Вы тоже сейчас во Франкфурт?

— Да нет. Жду самолет. Через два часа улетаю на Кипр.

— Отдыхать?

— Работать. Японцы представляют новые телевизоры, ну и позвали.

Рудокоповой принесли чай. Жене — пиво.

— Как хорошо-о, — протянула Рудокопова, сделав несколько глотков. — У меня даже в горле пересохло от всего этого. Чтобы посреди Европы и без денег — такого еще никогда не случалось. Даже в девяностом, когда первый раз летела в Италию, а с работой там еще ничего не было известно, и то. Да-а, — покачала она головой, — я уже успела забыть, как это, когда денег нет.

— Такие вещи быстро забываются, но и вспоминаются легко, — кивнул головой Женя.

— Вы думаете?

— Я знаю.

— Откуда? — подняла на него глаза Рудокопова.

— Да-а. Неважно, — замялся Женя. — За друзьями наблюдал.

— За друзьями? Вы ведь журналист? Журфак заканчивали? — Женя вдруг почувствовал хватку Рудокоповой. Он понял, что теперь она не успокоится, пока не выспросит о нем все.

— Боже упаси, — деланно ужаснулся Женя. — Только не журфак.

— Не журфак? Тогда что?

— Образование тут ни при чем. Журналистами кто угодно становится, и часто совсем случайно. Мы с приятелем, например, торговали компьютерами. Фирма маленькая, конкурентов море, и, чтобы экономить на рекламе, я писал обзорные статьи: что почем на украинском рынке компьютеров. Хотя какой тогда был рынок? Я писал под псевдонимом, даже под несколькими.

Ну а когда нас все-таки задавили, работу я смог найти без труда.

— Забавно. — Рудокопова улыбнулась, внимательно разглядывая Женю. — Но даже статью о компьютерах нужно суметь написать. Я, например, не смогу.

— Да дело нехитрое.

— Ну, как сказать.

— Хорошо, сознаюсь, — поднял руки Женя. — Я несколько лет на филфаке проучился.

— Я же чувствовала что-то такое, — засмеялась Рудокопова. — У меня чутье.

— Должен сказать, что филологи и журналисты — совсем не одно и то же.

— Это филологи так думают. Или журналисты. А со стороны — все едино. И что? Почему не закончили?

— Диплом не защитил. Я себе тему выбрал — по Гоголю. Называлась «Эволюция образа Чичикова в трилогии Гоголя «Мертвые души».

— А-а… Интересно, — безразлично протянула Рудокопова, отодвинула чашку и глянула на часы. Было заметно, что Чичиков ее не интересует совершенно. — Ого. Вы самолет не пропустите? Да и мне уже пора. Подождите, — Рудокопова медленно подняла голову и посмотрела на Женю: — Какой еще трилогии?

— «Мертвые души».

— Та-ак. Кажется, вы решили на прощанье сделать из меня дуру. Не выйдет. Я хоть на филфаке не училась, но еще со школы помню, что второй том Гоголь сжег, а третьего не написал.

— У вас хорошая память. Но несколько глав ранней редакции второго тома сохранилось, а о том, каким будет третий том, Гоголь много раз рассказывал. Не бог весть что, но на диплом хватило бы. — Женя тоже поднялся. — Ну что, идемте, посажу вас на такси.

— Хорошо, — согласилась Рудокопова. — У вас есть при себе визитка? Дайте мне. Надо же вам как-то сотню возвращать.

Женя протянул ей карточку.

— Любопытный вы тип, обозреватель Евгений Львов, — покачала головой Рудокопова, разглядывая визитку Жени. — Эволюция образа Чичикова. Ну, пошли.

Подхватив сумки, они направились к выходу.

— Кстати, — поинтересовалась Рудокопова, — а почему вы диплом не защитили?

— Да потому что некоторые, как и вы, решили, что я из них дураков делаю. Все руками разводили: какая может быть эволюция образа, если нет текста?

— Их можно понять.

— С чего это я должен их понимать, если они не желают понимать меня? И потом. Как это Коровьев у Булгакова сказал: в открытый предмет каждый может попасть.

— Ого! Похоже, я вас задела. Извините, не хотела.

— Да ладно, — криво усмехнулся Женя. — Дело давнее.

Такси они нашли без труда. Меланхоличный длиннобородый пакистанец в большом белом вязаном картузе открыл багажник, Женя затолкал в него сумку Рудокоповой, и они распрощались.

— Я вернусь через десять дней и сразу же вам позвоню, — пообещала Рудокопова.

Но не позвонила.