Книга ИнтерКыся. Дорога к "звездам", страница 104 – Владимир Кунин

— Нет, — говорю. — Спасибо. Ты мне лучше про Шуру расскажи...

А что про Шуру рассказывать? Шура, когда из Москвы вернулся и не нашел своего Мартына, чуть с ума не сошел! Весь город объездил, всех знакомых обегал, даже к бывшей жене заглядывал.

Людей нанимал на поиски Мартына, мальчишкам тучу денег переплатил! В газеты давал объявления — у нас сейчас за бабки что хочешь напечатают. На столбах всякие бумажки расклеивал. А на телевидении, где у него полно знакомых, объявление не взяли! Сказали, что у них на носу какие-то выборы, и про Кота — это не серьезно. А Шура сказал, что ему его Кот гораздо серьезнее, чем любые выборы!!! И запил...

— Ты-то это откуда знаешь?! — спросил я и поймал себя на элементарной ревности. — Тебе-то это откуда известно?

И это объяснил Кот-Бродяга — предприниматель хренов.

Шура знал, что мы дружим, и все просил Кота-Бродягу помочь ему в поисках. Бродяга его понимал, но рассказать про наше последнее приключение — побег из пилипенковского фургончика — не смог. Образования не хватило...

От тоски Шура стал иногда приглашать Бродягу к нам домой. Кормил моим хеком и разговаривал с ним обо мне всякие разговоры. А сам пил водку.

А потом однажды сказал, что теперь в этой стране его больше ничто не удерживает!..

Пару месяцев оформлял документы, держал Бродягу в курсе всех своих дел. А месяц тому назад зазвал его в гости — Бродяга по этому случаю слямзил у Сурена палку твердокопченой колбасы для Шуры, пришел не с пустыми лапами, и Шура сказал, что завтра он улетает в Америку. В самый ее большой город...

Бродяга забыл, как называется этот город, потому что в эту ночь Шура надрался так, что его потом до утра выворачивало! И Бродяге было не до названий американских городов...

Наутро Шура уехал, оставив Бродяге свою старую визитную карточку, где трясущейся с похмелюги рукой записал название этого города в Америке.

— Где эта карточка?! — рявкнул я.

— Не рычи, — спокойно сказал Бродяга-предприниматель. — Вот...

И вытащил откуда-то замызганную Шурину карточку. Я ее сразу узнал. Они у нас на письменном столе в коробочке всегда лежали.

На карточке было что-то накарябано Шуриным пьяным почерком. Но что, я прочитать не смог. Тут уже у меня образования не хватило...

— И все? — спросил я.

— Нет, — ответил Бродяга. — Он просил, если я случайно встречу тебя или ты сам откуда-нибудь вернешься, передать тебе на словах следующее:

«МАРТЫН! Я ТЕБЯ БУДУ ЖДАТЬ ВСЮ ЖИЗНЬ!..»

* * *

Все! Все! Все!

Никаких слез! Никаких рассопливаний!..

Взять себя в лапы, успокоиться, наметить конкретный план действий и не ждать у моря погоды, а вкалывать, вкалывать, вкалывать! Пахать, не разгибаясь, пока я не совершу все, что наметил, все, что мне необходимо, все — без чего мне другой жизни просто-напросто на хрен не нужно!

Первым делом — необходимо выяснить, что там на этой Шуриной визитке накарябано?

— Митя, посмотри, что я принес от своего кореша. Ну того, без хвоста... Это визитная карточка Моего Шуры. Он там рукой написал, где он будет жить в этой Америке. Ты можешь прочесть?

— «Нью-Йорк»... — прочитал Митя.

— Это далеко?

— У-у-у... Бляха-муха, не то слово!

— Дальше Мюнхена?

— Раз в десять!

— А как туда попадают?

— Кто как. На самолете — часов пятнадцать — двадцать лететь, на пароходе — недели две плывут, минимум... Хрен его знает. Но если тебе нужно...

— Очень, Митя!

— Нет вопросов. Выясним. А как ты его найдешь в этом Нью-Йорке?

— Не знаю.

— Там, говорят, одних жителей двенадцать миллионов!

— Я, Митя, в цифрах не того... Это много?

— Как три Петербурга!

— Ох... — только и сказал я. — Давай-ка, Митя, посоветуемся с Мюнхеном. Доставай мой телефончик...

Наша черная «Волга» стояла на углу улицы имени Софьи Ковалевской и проспекта Науки, почти напротив кинотеатра «Современник». То есть мы даже не выехали из района, где мы с Шурой шатались сотни и тысячи раз. Мы всего лишь немного отъехали от моего бывшего дома и остановились на маленькое совещание.

Митя достал мой сказочный телефон, нажал нужную кнопку, приложил телефон к своему уху, и через несколько секунд мы оба услышали голос Тани:

— Доктор Кох. Я-а, битте!

Митя откашлялся и сказал напряженным голосом:

— Здравия желаю! Младший лейтенант милиции Сорокин Дмитрий Павлович. Соединяю с господином Кысей!..

И Митя приставил трубку к моему уху.

— Какой ужас, Кыся! Что случилось?! Почему ты попал в милицию? — взволновалась Таня.

Я быстренько успокоил ее, объяснил, кто такой Митя и как мне с ним повезло, и рассказал всю историю посещения моего опустевшего дома...

— Немедленно возвращайся в Мюнхен! — закричала Таня. — У тебя оплаченный билет на самолет в оба конца! Здесь у тебя есть дом, и не один, и тебя здесь все любят и ждут! Пусть они сейчас же везут тебя на аэродром!..

— Подожди, Таня! Не торопись... — прервал я ее с легким раздражением. — Ты можешь со мной говорить? Я не в больницу к тебе попал?

— Нет, говори сколько хочешь. Мы только что с Фолькмаром вернулись из клиники. У нас была сегодня очень серьезная операция, и я боялась, что ты позвонишь именно в то время, когда я буду ассистировать Фолькмару... Когда ты вылетишь? Мы тебя встретим!..

— Таня! Таня... Я не могу сейчас никуда вылететь... Я не знаю, смогу ли я в ближайшее время вообще попасть в Мюнхен. Мне в Нью-Йорк нужно! А до этого...

Я вспомнил своего несчастного Водилу и сказал Тане в Мюнхен:

— А до этого у меня здесь еще куча дел!..

Таня чуть не заплакала:

— Кот, родненький... Чем я могу тебе помочь? Может быть, тебе дать Фолькмара?..

— Нет, — твердо сказал я. — Соедини меня с Фридрихом.

Мгновенно в трубке что-то тихо щелкнуло, и я услышал спокойный хрипловатый голос Фридриха фон Тифенбаха:

— Здравствуй, мой дорогой... Я подключился, как только услышал вызов. Я так и думал, что это звонишь ты. Вот видишь, как многому я у тебя научился!.. А так как у нас с Таней телефоны скоммутированы, можешь не повторять всего того, что ты говорил ей. Я слышал. Ты убежден, что твой Шура живет в Нью-Йорке?

— Так он написал на своей визитной карточке. Здравствуй, Фридрих!.. Прости меня, пожалуйста, у меня здесь совсем голова кругом пошла...

— Я слышу. Не нервничай. Я не могу немедленно позвонить в Вашингтон одному своему приятелю-конгрессмену — сейчас в Америке еще очень раннее утро, и он скорее всего еще спит. А ночью — нашей, мюнхенской ночью — я позвоню ему и посоветуюсь с ним по всем твоим проблемам. О’кей?