Книга ИнтерКыся. Дорога к "звездам", страница 39 – Владимир Кунин

— Один черт! А раз ты полицейская Собака, ты обязан...

— Без приказа я не имею права.

— Идиот безмозглый! Чиновничья твоя морда!.. Какой тебе еще нужен приказ?! Вот — ты, а вот — преступник!.. Хватай его!

— А где приказ? — тупо спросил Рэкс и, конечно же, «склонил головку набок». — Существуют определенные инструкции...

— Рэкс, браток!.. Плюнь ты на инструкции! Ты же представитель такой страны, с такими дорогами, с такими «Хунде-Барами»!..

Я уже не знал, как еще польстить этому тупице!

— Хоть раз в жизни прояви инициативу, дубина! Тебя же будут потом на руках носить! На всех углах расхваливать...

— Я никому и никогда не позволяю носить себя на руках, — с достоинством ответил Рэкс. — И хвалить меня тоже не надо. Мне достаточно, чтобы меня не ругали и не уволили.

Я думал, что я сейчас лопну от бессилия, и злости! Я спустился с крыши по открытой двери в кабину, а уже оттуда спрыгнул на землю и сел прямо напротив Рэкса, чем несколько ошарашил и его, и всех вокруг.

— Я обращаюсь к тебе как Животное к Животному! — прямо сказал я Рэксу. — Ты наконец это можешь понять, кретин ты зацикленный?!

— Если ты будешь оскорблять меня при исполнении служебных обязанностей, я задам тебе трепку, — строго сказал Рэкс.

— И останешься минимум без одного глаза, — пообещал я ему. — За это я тебе отвечаю. Да еще и морду располосую так, что тебя никто не узнает. А кому в полиции нужна одноглазая Собака? Вот тут-то тебя точно вышибут пинком под хвост с государственной службы. Тем более что свои прямые служебные обязанности ты исполнять отказываешься. Шлемазл!..

Это всегда так Шура Плоткин говорил, когда сталкивался с каким-нибудь абсолютно умственно отсталым типом. Причем, насколько я понял, Шура и сам не знал, что такое «шлемазл». Однажды он сказал мне, что это было любимое ругательство его бабушки. И оно ему еще в детстве очень понравилось. Понравилось, как звучит.

«Шлемазл... — с разными интонациями повторял Шура. — Шлемазл!.. Нет, в этом что-то есть... Ты слышишь, Мартынчик? Шлемазл — и этим все сказано!..»

Одним глазом я следил за этим вонючим Рэксом, чтобы он меня сдуру не цапнул, а вторым поглядывал на Водилу и видел, что наш грузовик уже прочно стоит на новом колесе, простреленное валяется рядом, а Водила убирает инструмент в железный ящик с ручками. Я решил сделать последнюю попытку.

— Послушай, шлемазл! — сказал я этому Рэксу. — У тебя хоть с твоим Шефом есть Контакт?

— Какой еще «контакт»?

— Телепатический, — терпеливо объяснил я.

— А что это такое?

— Ну, он тебя понимает?

— Нам достаточно того, что я Его понимаю. Он приказывает, я делаю. А больше нам ничего не положено.

— Но ты можешь рассказать Ему все, что я тебе говорил? — продолжал допытываться я.

— Стану я Ему забивать голову всякими Кошачьими бреднями!

Вот тут я унизился до того, что не вмазал ему по рылу за такую в высшей степени оскорбительную фразу, а покорно попросил еще раз:

— Может быть, ему это не покажется такими уж бреднями. Попробуй, Рэксик, а?..

— Какой я тебе еще «Рэксик»?! Ты как разговариваешь с полицией?! — вдруг зарычал этот болван и рванулся ко мне.

Я с ходу врезал ему пару раз по харе когтями и мгновенно очутился на крыше кабины.

— Эй, Кыся! Ты чего собачку обижаешь? — крикнул мне Водила.

Впервые в жизни мне дико захотелось выругаться страшным Человеческим матом! И чем грязнее — тем лучше... Мне захотелось выплеснуть на голову этой тупой полицейской Псине поток всех возможных и невозможных людских матерных Слов в самых чудовищных и тошнотворных комбинациях, которые я когда-либо слышал у нас в России!

Но матюги так и застряли у меня в глотке, потому что полицейские сказали всем «Гуте райзе!» — что-то вроде «Счастливого пути!», втащили своего озверевшего болвана Рэкса в машину и уехали. А мы с Водилой остались нос к носу с Лысым и Аликом.

Вот когда я понял, что нам с Водилой надеяться не на кого! Если мы не спасем себя сами, нас никто не спасет. Тем более что в руке у Алика снова появился его большой пистолет...

Неожиданно в моей голове вдруг возник негромкий голос Водилы: «Не психуй, Кыся. Не дергайся. Как нибудь выгребемся. Ты там сверху приглядывай за Аликом. Вдруг он стрелять захочет...»

Вслух же Водила сказал:

— Ну что, будем перегружать вашу пачку?

— Вот это молодец! — восхитился Алик. — А я уж думал, что мне тебя придется снова уговаривать.

И Алик выразительно помахал пистолетом.

— Пять штук на дороге не валяются. А если потом еще с каждого рейса так же... Как говорит мой Кыся — чего мне хвост задирать и зубы скалить? — ухмыльнулся Водила.

— Ах, у тебя еще и Кот говорящий?! Ну, ты грандиозный мужик!

Алик был удивительно артистичен! Он все время во что-то играл. В «милую мальчишескую беспечность» и «хорошее настроение» с дорожной полицией, в «восхищение» моим Водилой, в «простоту» и «рубаху-парня», в «располагающую открытость». Играл широко, легко, без пережима, целиком отдаваясь только что сочиненному образу...

Однако с Лысым он был строг и неумолим. Но это тоже была своего рода игра — этакий маленький спектакль в расчете на трусливого и неумного зрителя.

Иногда он терял над собой контроль — всего лишь на секунду, и глаза его становились жесткими, слишком явно оценивающими каждое чужое движение, каждое слово, каждую интонацию. И я видел, что выстрелить он был готов в любое мгновение.

Ах, если бы он мог сам перегрузить эту дурацкую «фанерную» пачку с кокаином в сто семьдесят кило весом в свою «тойоту»! Он бы просто немедля, по выражению Бармена, «отправил бы гулять по небу» и Лысого, и моего Водилу. В таком деле лишние люди никому не нужны. Это мне еще по дороге Водила объяснил...

Я мотался по крыше кабины и по верху фургона, стараясь все время находиться над Аликом и его страшненьким пистолетом. Волей-неволей я пытался настроиться на ЕГО волну, чтобы попробовать хоть как-то предупредить грядущие события. Мысленно я призывал на помощь все наше Кошачье-Котовое НЕОБЪЯСНИМОЕ — то, что дает нам возможность непонятным образом ПРЕДВИДЕТЬ СЛУЧАЙ...

В чистом виде я этого так и не смог сделать — он был слишком сильной личностью для меня! Но внезапно я понял, что зато установил с Аликом какой-то странный, необычный, Односторонний Контакт по принципу «я тебя вижу, а ты меня — нет». То есть я для него оставался закрыт, а он для меня — будто голенький...

Я увидел, что он страшно нервничает! Не потому что, как только кокаин будет перегружен в его машину, ему придется отправить на тот свет двух человек. Это дело привычное. Это, в конце концов, его профессия. А вот то, что обычная, паршивенькая дорожная полиция совершенно случайно заехала в эту идиотскую «Зону отдыха» и внесла в свой компьютер данные документов моего Водилы, Лысого, а вместе с ними и Алика, — вот это может грозить осложнениями. Естественно, после того как найдут трупы этих русских...