Книга ИнтерКыся. Возвращение из рая, страница 92 – Владимир Кунин

А может, он это всерьез?.. Нет. Вряд ли.

Я вспомнил, с какими словами герой одного фильма всегда, начинал смертельно опасные операции, и очень точненько повторил его интонации.

— С Богом! — скомандовал я сам себе и первым вспрыгнул на ствол облюбованного нами дерева.

На одних когтях всех своих четырех лап я бесшумно и очень быстро попер наверх, к тем толщенным веткам на уровне третьего этажа, которые должны были послужить нам с Братком и наблюдательным пунктом, и стартовой площадкой для прыжка на балкон, и, не приведи Господь, возможно, и плацдармом для вынужденного отхода...

Когда я буквально взлетел на эту ветку — БРАТОК БЫЛ УЖЕ ТАМ!!!

— Ну вы даете, Шеф!.. Я вас здесь жду, жду... — сказал этот Дикий Калифорниец, и мне показалось, что он даже насмешливо хрюкнул, гад летучий!

Теперь представьте себе — какой толщины было это дерево, что я даже не увидел Братка, в два приема оказавшегося с другой стороны ствола на высоте третьего этажа. Вполне вероятно, что дерево росло здесь еще во времена этого «тарзанского» Джонни Вайсмюллера.

Недавно в Нью-Йорке по специализированной телевизионной программе «Золотой фонд американского кино» мы с Тимуром посмотрели пару серий этого «Тарзана». Черно-белый детский лепет... Для Котят о-о-о-чень младшего возраста.

Распластались мы с Братком на здоровой ветке, может, даже того же самого дерева, на котором снимались когда-то парфюмерно-красивенький Тарзан с приторно-умненькой Читой, и собираемся с духом, чтобы начать играть в далеко не безопасные «детские» и уж совсем не «кинематографические» игры!..

От нашего «лежбища» до балконного ограждения было метров шесть-семь. Снизу мне это расстояние казалось не таким большим, и я почему-то был уверен, что смогу преодолеть его в прыжке. Как известно, в этом деле я был не последним Котом...

Но когда я оказался на уровне балкона, я понял, что это расстояние мне не осилить. И тогда я решил взобраться повыше, до уровня четвертого этажа, и уже оттуда — сверху, очень-очень сильно оттолкнувшись, спрыгнуть вниз, на балкон третьего этажа.

Время шло, и в эту секунду мне казалось, что это — единственный выход. Через пару минут старухи могли вот-вот начать засыпать рис в казан и...

...даже подумать было страшно, что Операция «Браток», могла сорваться из-за меня!..

А Браток... Вот чуткий Бандюга! Ну просто при всем своем Жлобстве — прям-таки какой-то Сверхчувствительный! Все, мерзавец, просек, об чем я задумался и что решил, и говорит:

— Это вы, Шеф, такую лажу придумали — слов, бля, не хватает! С верхушки прыгать вниз... Ну надо же! Да вы так пизданетесь, что костей не соберете... Не менжуйтесь вы, ёбть, садитесь мне на загривок, запускайте в меня поглубже когти — мне это ни хера не стоит вытерпеть, — и мы с вами, бля, прямо отсюда захуячим на балкон в лучшем виде! Вы только крепче держитесь за меня. Не бздите, Шеф, для меня это — не расстояние. Для меня это... Рассмеяться можно. Залезайте, залезайте!

Вспрыгнул я ему на спину, осторожно вцепился когтями в Братковый мех, а Браток мне так недовольно и говорит:

— Шеф, чего вы, ети вашу, извиняюсь, мать, жалеете меня? Запускайте когти в самую телу, да поглыбже — мне от энтого только щекотно будет. И держитесь намертво, а то обязательно ёбнетесь!

Ну что делать? И Братка жалко, и выхода другого нету... Я вцепился всеми когтями в него! Чувствую — у него даже дрожь по всему телу прошла.

— Хорош? — спрашивает меня, будто ничего не чувствует.

— Да уж чего хорошего... — бормочу я виновато, но держусь крепко.

— Тогда приготовились!..

— Стой, Братан... Пакет взял?

— Во, бля, точняк!.. — удивился Браток и осторожно взял пакет в зубы. — Что бы я без вас делал, Шеф?! Бля буду — не представляю... Прыгаем?

— Давай! — А сам чувствую, у меня из-под когтей кровь бедного Братка начинает сочиться...

И мы прыгнули!!!

Но как?! Это был полет в ночи, парение, это было ощущение, не сравнимое ни с чем!.. Вцепившись передними когтями в холку Братка, а задними — в спину, я был похож на американский «Шаттл», еще не отделившийся от громадной ракеты. Мы с Тимуром всегда смотрим эти репортажи с мыса Кеннеди...

... Приземление на балкон третьего этажа грешило некоторой жестковатостью. От резкого торможения могучими лапами Братка я перелетел через его голову, шмякнулся, слава Богу, об какой-то старый, пыльный диван, выставленный на балкон, очевидно, за ненадобностью, и оказался прямо у открытого в кухне окна.

Так как балкон опоясывал чуть ли не весь этаж, то мы с Братком получили блистательную возможность просмотреть почти всю квартиру снаружи, за исключением помещений, уходящих в ее глубину. Но пока нам нужна была только кухня, и мы решили затаиться.

— Ребята!.. Вы здесь? — услышали мы слабый шелдрейсовский голос Тимура.

— Здесь, Тимурчик! — в обе наши глотки беззвучно завопили мы — я по-шелдрейсовски, Браток — по-Животному. — Мы на балконе, малыш... Где ты? Мы тебя не видим...

— Я в углу. К какой-то трубе пристегнут. Из окна не увидеть...

— Рис в плов засыпали?

— Давно уж под крышкой парится...

— О ч-ч-ч-черт! Опоздали... — У меня просто голова пошла кругом.

— Вперед!!! — Браток подхватил выпавший у него из зубов во время приземления Слоновий пакет и рванулся к окну.

— Стоять, сукин Пум! — рявкнул я на него. — Куда тебя понесло, дубина?! Лежи и держи пакет наготове! Сначала нужно нейтрализовать Старух... Если ты покажешь сейчас свою Бандитскую рожу, они такой хай поднимут, что нас всех в три секунды перестреляют. А вот если к ним в кухню через окно, негромко мурлыча, войдет скромненький, ласковый и культурненький Котик, они только обрадуются. Ибо Старухи, как правило, ОДИНОКИ...

— Кыся! А как ты их собираешься нейтрализовывать? — услышал я тревожный голос Тимура. — Очень прошу тебя — только ничего жестокого! Они очень добрые старые тетки. Одна из них вообще наша. Из Караганды. Сын у нее сейчас работает Террористом, а она вполне пристойная Бабка. Жратву им готовит, с внуками возится. И вторая такая же. Только из Сирии...

— Успокойся. И главное, не обращай на меня никакого внимания. Даже не смотри в мою сторону!

Я прилизался как можно тщательнее. Сейчас очень важно было произвести на Старух хорошее впечатление!

Только после этого я вспрыгнул на подоконник и как можно мелодичнее сказал своим хрипатым отвратительным голосом:

— Мя-а-а!..

Две Старухи в черных одеждах, по брови замотанные в черные платки, колдовали у большой плиты, на которой стояли огромный казан с пловом, какой-то чан с кипящим маслом, в нем Старухи варили рыбу, а на кухонном столе уже стояли противни с уймой готовых, запеченных маленьких фаршированных птичек — потом я выяснил, что птички назывались «перепелки». А еще стояла на столе гигантская кастрюля с примитивной пшенной кашей.