Книга Путешествие на тот свет. Иллюстрации Гюстава Доре, страница 21 – Владимир Кунин

И тут Тимур Ивлев неожиданно поймал на себе быстрый напряженный взгляд старшего пассажирского помощника Константина Беглова. А может быть, это ему и показалось... Потому что уже в следующую секунду Костя мило и светски болтал с двумя старыми англичанками, которые были в восторге от его произношения.

— Естественно, — сказал капитан. — Танечка, будьте любезны, помогите Тимуру Петровичу.

— У матросов нет вопросов! — весело улыбнулась Таня Закревская.

— А у медработников они могут незамедлительно возникнуть, — в тон ей сказал Ивлев.

Дальнейший разговор старого немецкого доктора Вольфа с почти молодым русским доктором Тимуром Ивлевым уже шел в трехсторонней конструкции: доктор Вольф — Таня — Ивлев. И тут же — в обратном порядке: Тимур — Таня — доктор Вольф.

Выглядело это примерно так:

— Доктор Вольф хочет познакомиться с вами.

— Очень рад.

Тимур и Вольф пожимают друг другу руки.

— Танечка, пожалуйста, спросите, какая у него специализация?

— Он хирург.

— Вдвойне приятно! Я тоже хирург.

Доктора демонстрируют вежливую радость и стопроцентную иллюстрацию модного лозунга «Врачи — без границ!».

— Он просит разрешения посетить вашу медицинскую часть.

— Нет проблем. В любое удобное для него время... Желательно — во второй половине дня. И пожалуйста, польстите ему, скажите, что мы недавно получили из его Мюнхена новейшую аппаратуру для ультразвуковых исследований фирмы «Siemens», и я считаю, что эта установка — самая совершенная, с которой я когда-либо сталкивался!

Перевод на немецкий...

Обоюдно-радостные похлопывания по плечу, легкое международно-корпоративное братание...

Вопрос доктора Вольфа... и мгновенный перевод Тани Закревской:

— Тимур Петрович, доктор Вольф спрашивает: при его посещении вашей епархии он может воспользоваться моей помощью в качестве переводчика или вы предпочтете кого-нибудь из своих сотрудников, знающих немецкий язык?

Краем уха Тимур слышал, что у Тани давний «корабельный» роман с Костей Бегловым.

Но вот уже несколько месяцев, как Таня Закревская так нравилась самому Тимуру Петровичу Ивлеву, что сейчас он, наплевав на все правила приличия, перешагнул через свою обычную стеснительность и неожиданно даже для себя искренне и тихо сказал:

— Я, Танечка, предпочитаю только вас. В любом качестве и на все случаи жизни.

— Ой... — испуганно произнесла Таня. — Можно я это не буду переводить доктору Вольфу?

Где-то далеко-далеко внизу, в гигантском машинном отделении лайнера, ровно грохотали два огромных и могучих двигателя мощностью в двадцать одну тысячу лошадиных сил.

Десятки внутри корабельных служб и семь пассажирских палуб над ними, высотою с десятиэтажный дом, включая и самую верхнюю — пеленгаторную палубу, с большой застекленной верандой и уютным кафе, гасили все звуки, рвущиеся из преисподней судна. Оставалась всего лишь еле ощутимая дрожь ковра под ногами переводчицы Тани Закревской, старого немецкого хирурга Зигфрида Вольфа и Тимура Ивлева, главного доктора этой плывущей в ночи крохотной частицы мира...

А мимо них, по широкой и очень красивой лестнице, соединяющей музыкальный салон с помещениями нижнего бара, вверх и вниз непрерывно сновали стройные официанты в малиновых фраках и хорошенькие официантки в соблазнительно коротких малиновых юбочках.

Вверх — в салон, с подносами бокалов шампанского, коньячными рюмками и маленькими стопочками с ледяной водкой, а вниз, за новыми порциями, — с теми же подносами, уставленными пустой посудой.

На верхней ступеньке лестницы стояла администратор ресторана — строгая женщина средних лет, в строгом форменном малиновом костюме и строго, без тени улыбки, отмечала в блокноте каждый проносящийся мимо нее поднос с напитками.

По существу, путешествие еще только начиналось...

* * *

... Мартов откинулся на спинку кресла, оторвал взгляд от экрана компьютера и снял очки.

Прикрыл уставшие глаза, ощупью нашел на столе пачку «Мальборо». Там оставалась всего одна сигарета.

Мартов открыл глаза, закурил и тяжело встал из-за стола, с трудом разминая одеревеневшую спину и затекшие ноги.

Отнес в кухню переполненную пепельницу, высыпал окурки и пепел в помойное ведро, а пепельницу тщательно вымыл и насухо вытер.

Сунулся было в холодильник перехватить чего-нибудь, а там — пусто.

То есть почти пусто. Банка стручковой фасоли, ошметки вчерашнего недоеденного омлета с жареной ветчиной и тертым сыром — фирменное блюдо Сергея Александровича Мартова, и... полное отсутствие его любимейших традиционных сосисок из магазина «Альди»!

«Все сметено могучим ураганом...» — подумал Сергей Александрович и понял, что поход в магазин неотвратим, как смена дня и ночи, как чередование времен года, как... еще что-нибудь такое-этакое, без чего мир не просуществует и секунды!

И если мир Сергея Александровича без хлеба насущного еще как-то мог обойтись, то без сигарет ему наверняка и получаса не протянуть.

Мартов вернулся к компьютеру, «кликнул» на значок «Сохранить» и стал одеваться для похода за сигаретами, сосисками и глотком свежего воздуха.

Да, неплохо было бы еще и бутылочку «Баллантайна» прихватить. А то вчера вечером на алкогольные запасы Мартова неожиданно обрушился такой мощный, опустошительный навал, что необходимое восполнение утраченного, естественно, после приобретения сигарет и сосисок, стояло на почетном третьем месте.

Вчера вечером, когда Мартов валялся на тахте и со смешанным чувством неловкости и любопытства наблюдал за репортажем с последнего непотребного и постыдного съезда Союза российских кинематографистов, раздался телефонный звонок.

Мартов приглушил истерические вопли из Белого зала московского Дома кино и взял трубку.

Звонила какая-то «поклонница таланта Сергея Мартова» и спрашивала — не может ли она поговорить с автором ее любимых книжек...

— Я слушаю вас, — с досадой произнес Сергей Александрович, глядя на экран телевизора.

— Это Сергей Мартов?! — чуть ли не захлебнулся восторженный женский голос с явными южнорусскими интонациями.

— Да. Это Сергей Александрович Мартов, — подчеркнуто сказал он.

— Ой, извиняюсь... Шоб я знала ваше отчество?! Я лично с Дюссельдорфа, но счас в Гамбурге. У меня все-все ваши книжки есть! С собой.

— Так... — растерянно протянул Мартов, не отрываясь от телевизора. — И что бы вы хотели?

С нескрываемым раздражением Мартов понял, что уже потерял нить происходящего там, в Москве, на скандальном съезде десятков его бывших друзей и знакомых. Еще за несколько секунд до этого нелепого и несвоевременного телефонного звонка «дамы с Дюссельдорфа», вслушиваясь в крики и ругань, несущуюся из динамиков телевизора, Мартов праведно думал: какое счастье, что судьба уберегает его от участия в этом постыдном московском действе...