Онлайн книга «Трусаки и субботники»
|
– Стервой ты уже представлялась мне в прошлый раз. Я разрешил себе в это не поверить. – Тебе не все равно, стерва я или нет… Она поднесла зажигалку к новой сигарете. – А папаша наш, – помолчав, произнесла Виктория, – привез тебе из латинских америк гал стуки… – Неужели три штуки? – оживился я. – Именно три… Я рассмеялся. – Отчего ты смеешься? – удивилась Виктория. – Однажды во сне, кошмарном, но веселом, мне явилась Валерия Борисовна и сказала, что Иван Григорьевич купил мне в Латинской Америке три галстука, о чем только что сообщил ей по телефону из Лимы… – Это действительно смешно… – улыбнулась Виктория. – Было смешно… Но уже отсмеялись… А к чему ты вспомнила о галстуках? – А ты к чему оценил свежесть автомобиля? – спросила Виктория. – Вот уж не знаю! – сказал я искренне. – Это ведь тебе, по твоему мнению, нужен разговор со мной. Я же бормочу все это из вежливости… – Вроде бы ты, – произнесла Виктория неспешно, – сразу все прояснил и поставил наше семейство на место. И меня, естественно. Молча мы просидели минуты две. – Да! – словно бы спохватился я. – Теперь уже я хочу узнать об одной… мелочи… Что там Валерия Борисовна толковала мне об обязательных действиях какого-то бубнового валета? Ты не в курсе? – Бубнового валета… – задумалась Виктория. – Ты вообще-то в курсе того, что случилось с твоей сестрой? И со мной? – Мне все рассказали… Вроде бы… и об арестах, и о пощечине… Юлия добавила мне даже и про пистолет… – Хорошо, – кивнул я. – Тогда разъясни мне про бубнового валета… – Тебе известны мамашины причуды, – сказала Виктория. – Вера ее в гадалок и ясновидящих непоколебима. А тут еще и смертельная опасность в случае с дочерью. Ей внушили мысль об обязательности присутствия бубнового валета… – С чего это вы принялись городить о какой-то смертельной опасности! – выкрикнул я, прервав Вику и забыв о намерении тихо вытерпеть разговор. – Вернулся бы Иван Григорьевич на белом коне, и все бы завершилось полным семейным благополучием! – Нет, Василий, ты ошибаешься, – покачала головой Виктория. – Полагаю, что мать была права. Это теперь история с Юлией представляется пустяшной. А тогда мать не преувеличивала ее серьезности. – Валерия Борисовна, – опять чуть не выкрикивал я, – втравила меня в глупейшую историю, освободиться от последствий которой я, наверное, никогда не сумею! Виктория посмотрела на меня с удивлением, и по глазам ее я понял, что моя история ей неизвестна. – О чем ты, Василий?.. – Какая в вашей семье существует легенда по поводу освобождения Юлии? Что и как объяснили академику Корабельникову? – Он не желает об этом говорить. Сказал лишь, что случилось недоразумение, казус, о чем следует забыть, в особенности Юлии… Его объяснение считаю разумным… Мать же… Ты ее знаешь… Мать же убеждена, что произошло чудо. И не обошлось без предсказанного бубнового валета. – Опять мы пригребли к бубновому валету! – воскликнул я. – И кто же, по мнению Валерии Борисовны, этот самый бубновый валет? – Не знаю, – растерялась Виктория, – не знаю… Говорит, что предполагает, кто это… или догадывается… но открывать тайну нельзя… Ты сказал: она втравила тебя в глупейшую ситуацию… – Пыталась втравить. В глупейшую. И должен добавить – в унизительную ситуацию! – Что же это было? И тут я не выдержал, сорвался, рассказал, идиот, Виктории о еще более идиотском произведении себя в Михаила Андреевича товарища Суслова и вертушечном разговоре с генерал-полковником Горбунцовым. Остановиться не мог, выболтал все подробности, умолчал лишь о Тамаре, хотя и признался, что в пустой кабинет К. В. попал с помощью некоего приятеля, имя его я не назову и на дыбе. Не назвал я и Миханчишина. Выброс или всплеск слов своих я закончил так: – Забудь обо всем, что ты от меня услышала. Произошел – наверху или в недрах – казус, как сказал Иван Григорьевич, и все. И более ничего. А звонок мой, возможно, ничего не решал в судьбе твоей сестры. – Однако ты произвел звонок, – тихо сказала Виктория. – У Даля сказано, я заглядывал в него недавно, бубны – карточная масть, красные кирпичики… Не с чего ходить, так с бубен… Бубны все дело поправят!.. – я опять почти кричал. – Валерии Борисовне не с чего было ходить, и она бросилась к бубновому валету. Но она ошиблась. Вовсе не того человека она посчитала бубновым валетом! – Выходит, она не ошиблась, – сказала Виктория. – У того же Даля написано. Валет – младшая из фигур в игральных картах, холоп, хлап, холуй, хам! – Но все же ты смог вызволить Юлию! – Возможны совпадения чего-то… – и опять крик: – И вовсе я не вызволял твою сестру! Меня загнали в Троекурову яму, и мне должно было выломиться из нее! Я замолчал. Молчала и Вика. Она закурила. Рука ее тряслась. Понятно, ей было сейчас о чем поразмышлять. Но отчего я выложил ей вдруг свое запретное? Не из-за подсознательного ли желания выказать себя этаким молодцем-освободителем? Это вышло бы делом противным. Маленький комарик при мухе-цокотухе. Так, что ли? И впрямь удалец! Сейчас бы, ощутил я, стакан коньяка, да из Тамариных рук. У меня же бутылка «Столичной», вспомнил я. – Виктория Ивановна, – сказал я. – У тебя в хозяйстве случайно нет какой-нибудь посудины?.. Или емкости?.. – Какой посудины? Какой емкости? – Вика, похоже, не слишком ясно соображала теперь, где она находится и кто сидит с ней рядом. – Ну, из чего бы выпить, – подсказал я. – Я что-то разволновался… Будто бы опять побывал в кабинете К. В… А в сумке у меня «Столичная». – Открой бардачок, – предложила Вика. В бардачке действительно имелась посудина, фарфоровый или фаянсовый стаканчик, с сизыми овечками на боку, граммов на сто. – С вашего позволения, – сказал я. – Потом нальешь мне… – Ты же за рулем… – Ничего… У меня заграничный паспорт… И есть таблетки, подходящие к случаю… – Ну коли так, налью… Сам я был готов употребить две дозы с овечками. И без задержек… – Ты, Василий, меня удивил, – сказала Виктория, возвращая мне посудину. – Рассказом или действием? – Действием, конечно… – Я сам себя удивил, – сказал я. И сейчас же сообразил: а не запищал ли снова маленьким комариком, одолевшим старичка-паучка? – И твоими нынешними чувствами к Юлии как к женщине… – Тут от меня ничего не зависит, – угрюмо произнес я. – Случай медицинский… |