Онлайн книга «Дневник ее соглядатая»
|
Она ошарашенно смотрела под ноги, глотала ртом воздух и не знала, что делать. Гордо уехать, оставив все валяться в грязи? Но тогда ее пожитки просто растащат окрестные таджики. И не только одежду. Как быстро она обросла в этом доме всякой всячиной! Она не могла бросить свои записи, свое белье, туфли. Надо было, но не могла. Дрожа от ненависти и бешенства, она открыла багажник и побросала туда без разбору свое барахло. Интересно, наблюдает ли за ней сейчас из дома Каха? Унего же домофон с камерой. Но челядь-то точно приникла к экранам! «Убью тебя, поганый охранник! И тебя, Каха, прибью! Ничего себе погасила ненависть! Всех перебью!» Глаза застилала пелена, а сердце так бухало, что каждый удар взрывался в голове. Алла домчалась до дома мачехи на автопилоте, ввалилась, вся дрожа, в квартиру и начала шарить глазами по комнате, что бы такое разбить, перед тем как разрыдаться. Взгляд упал на стеклянную стойку бара с початой бутылкой коньяка. Она взяла со стола чашку, налила до краев и залпом выпила. Сердце замерло на секунду, ойкнуло и сбавило обороты. – Девочка моя, – только и сказала прамачеха. Алла упала на диван и дала себя огладить, уложить, укрыть пледом. Потом она резко села и начала подробно рассказывать Лине Ивановне про разговор с Кахой, про вещи, про неудачное плавание и даже про идею мстить теперь Кахе. Выговорившись и хлебнув еще коньяку, она наконец затихла, притянув к себе Тарзана. Лина Ивановна ободряюще похлопала ее по коленке и пошла готовить обед. Ее дорогая птичка, хоть и с потрепанными перышками, была на своей жердочке. Алла провалялась на диване весь день, перечитывая «кавказские дневники», бессмысленно щелкая пультом от телевизора с программы на программу и затеяв длиннющую переписку с Илюшей. Немного утешившись от его нежных слов, она так и уснула, не раздеваясь, под пледом. Но среди ночи неожиданно вскочила и долго стояла на лоджии, глядя, как колышутся в теплой ночи каштаны и тоже шепчут ей слова утешения. Она проснулась утром на диване в гостиной у мачехи. Дождь громко стучал по разлапистым листьям каштанов. Все тело болело, во рту была горечь. «Что все это значит? Вместо одного у меня теперь целый ворох кандидатов на месть. Аэто значит, – подумала Алла, – что ненависть не хочет отпускать свою жертву. То есть меня. Она борется за свое выживание и расставляет ловушки, чтобы я в них застряла. Ранит самолюбие, подначивает к мести, чтобы я доказывала самой себе, что я не трусиха и не лузер. Это западня». Долго звонил мобильный. Из кухни пахло кофе. В «биркине» разве что найдешь… Почему все дорогое и модное такое неудобное? Наконец она нащупала дрожащее металлическое тельце. – Алла Степановна Милославская? – Да? – Вас беспокоят из учебной части. – Да? – Загляните к нам, пожалуйста, к куратору вашего курса. Мы не можем разобраться с вашей курсовой. Профессор Заславский говорит, что он перепутал вашу работу с другой и выставил не ту оценку. – Четверку? – Нет, у вас по ведомости «неудовлетворительно»! – Но в зачетке – четверка! – Да-да. Сергей Александрович об этом и говорит. Он перепутал. – Перепутал? – Да, поэтому мы и просим вас зайти. Получается, что у вас не сдана весенняя сессия. – Ладно. Когда? – упавшим голосом спросила Алла. – Если сможете, сегодня в два. – Хорошо, буду. Что там может быть с курсовой? Она же ее еще в июне сдала. Неужели это Каха наносит ответные удары? Скор он на руку! Уже полдвенадцатого! За дверью скулил и скребся Тарзан, услышавший, что она проснулась. – Доброе утро, дорогая! – открыла дверь прамачеха; на постель с разбегу прыгнул скотч-терьер и мокрым носом начал подтыкать под руки с требованием ласки. – Кофе тебя уже ждет. Я сделала творожники с изюмом. «Надо сменить SIM-карту, – неожиданно решила Алла. – А старую выкинуть, чтобы даже соблазна не было посмотреть, звонил мне Каха или нет. Надо вычеркнуть его из жизни вместе с местью. Ненависть, так просто ты меня не возьмешь», – твердо сказала она себе, подруливая к универу. Второй Гум встретил ее гулкой тишиной и запахом ремонта – кое-где покрасили стены в аудиториях. Интересно, протянет она в этом богоугодном заведении еще четыре года?.. – Милославская? Мы не можем отыскать вашу курсовую, а в документах она помечена как несданная. – Этого не может быть. Кураторша пожала плечами. – Да вы позвоните Заславскому, – подсказала Алла. – Он сам звонил, сказал, что перепутал оценки. – Дайте мне его телефон, я с ним поговорю. – Он в отпуске и просил его не беспокоить. – Я все равно найду его телефон и позвоню, – с вызовом заявила Алла. Кураторша поморщилась. Разговор был ей неприятен. – Необязательно, просто напишите объяснительную. Это нестандартная ситуация, нам надо обсудить ее на кафедре. Ведь с неудом по курсовой мы не можем перевести вас на второй курс. – Но я ведь не знала, что у меня неуд! – ошарашенно воскликнула Алла. – Поэтому я и говорю, что ситуация нестандартная. Мы вам позвоним. – Мне надо искать хорошего адвоката? – горько пошутила Алла. Кураторша слабо улыбнулась. Алла потянулась за листком для объяснительной. Вдруг ее качнуло. Волна непреодолимой тошноты поднялась откуда-то из глубин существа. «Неужели для меня учеба – такая тошниловка?» – мелькнуло в голове. Но в следующую секунду она уже вскочила и выпрыгнула в коридор, судорожно распахнула «биркин» и извергла в роскошные недра сумки и кофе с молоком, и творожники с изюмом, и какую-то мерзкую слизь и горечь. С раскрытой сумкой, как с ночным горшком, она бросилась в туалет. Продолжая скрючиваться от холостых позывов рвоты, она кое-как отмыла внутренность «биркина» и его содержимое. Хорошо, что права и документы на машину запаяны в пластик. Студенческий, паспорт и «биркин», конечно, осквернены, но это ерунда. Она посмотрела в зеркало на свое бледное лицо. Это после вчерашнего коньяка или что похуже? На ватных ногах Алла вернулась в учебную часть дописать объяснительную. – Вы не расстраивайтесь так, – стесненно сказала кураторша, – может, еще все обойдется. «О чем это она? Что обойдется? Неужели все-таки это подлянка от Кахи? – Смутное ощущение тревоги смешалось у Аллы с тошнотой. – Да, подлянка от Кахи, и по-моему, не единственная. Надо топать в аптеку за тестом на беременность. Вот будет смехота, если я залетела. Без оргазма, но с презервативом. Анекдот, причем на этот раз не еврейский!» С заветной индикаторной картонной ленточкой она снова поехала к прамачехе. В такой момент Алла была не в силах оставаться одна. Прамачеха тактично ни о чем не спрашивала первые десять минут, пока Алла возилась в туалете с идиотскими полосками экспресс-анализа на беременность. Делать тест полагалось утром натощак, но Алле было все равно – она без всякого анализа знала, что беременна. Ведь что могла еще выставить ненависть в качестве козыря? Только это. |