Книга Неподвластная времени, страница 14 – Анхела Бесерра

— А ты? Ты уверен, что ничего не боишься?

Кадис улыбнулся и кивнул.

— Лжец.

Страхи. Разумеется, у него были страхи. Сейчас он больше всего на свете боялся, что Мазарин пропала

навсегда. И как только такое могло с ним произойти на старости лет? Чего ради он шатается по улицам ни свет ни заря? Что он здесь потерял?

Кадис возвращался в прошлое. Он точно заново пересматривал свою жизнь, пытаясь выловить из памяти то, что могло сгодиться для сегодняшнего дня. Хоть одно желание, оставшееся в дальнем углу подсознания с того времени, когда они с женой ходили по этим улицам. Желание, способное зажечь их обоих. Больше всего на свете Кадис хотел бы снова полюбить Сару, стать ей хорошим мужем, приноровиться к бегу времени, свыкнуться с возрастом, смириться с неизбежным угасанием. Так бы и вышло, не появись на его пути Мазарин.

На перекрестке перед Кадисом вдруг возникло облако светлячков, озарявших дорогу подрагивающим голубым сиянием. Будто Млечный Путь на расстоянии вытянутой руки.

Ноги сами вынесли живописца к зеленому дому рядом с церковью Сен-Жюльен-ле-Повр. Густой плющ оплетал козырек подъезда и спускался по стенам до самой земли, словно зеленый водопад, спешащий влиться в Сену.

Кадис заметил, что из зарослей лаванды за ним внимательно наблюдают чьи-то яркие зеленые глаза. В кустах пряталась кошка.

— Убирайся. Не люблю вашего брата, — поморщился Кадис.

Зверь равнодушно глядел на него, не двигаясь с места.

Между тем Мазарин бродила по темным комнатам в поисках своей любимицы; девушку мучила бессонница. Ее только что выписали из больницы после тяжелой пневмонии, и она до сих пор была очень слаба.

— Мадемуазель... — сипло звала Мазарин. Девушка с трудом добралась до окна и согнулась в приступе кашля. Немного придя в себя, она высунулась на улицу, кутаясь от холода в одеяло.

— Мадемуазель... Ты где? Вот несносное животное.

Новый жестокий приступ кашля заставил Мазарин вернуться в постель.

19

Что с тобой, детка? — встревожился антиквар, повстречав Мазарин на улице. — На тебе лица нет.

— Все в порядке, — мужественно ответила Мазарин, которую всю ночь терзали кашель и озноб.

— А почему ты босиком? У тебя что, нет обуви?

— Мне так больше нравится.

— Но ты не можешь ходить вот так в такой холод, это просто безумие. У тебя глаза совсем больные. — Старик потрогал Мазарин лоб. — Да ты вся горишь. Интересно, где твои родители. Куда только они смотрят?

— Слишком много вопро... — Мазарин отчаянно закашлялась, согнулась пополам и рухнула на асфальт.

Антиквар помог девушке подняться и отвел в ближайшую больницу, куда ее и положили с диагнозом: острая бронхопневмония.

Аркадиус навещал Мазарин каждый день в течение недели. Девчушка напоминала ему единственную внучку, погибшую по нелепой случайности меньше года назад. Она была ее ровесницей и казалась такой же одинокой.

Старик приносил Мазарин шоколад, долго сидел в тишине у ее изголовья, стараясь угадать, о чем она думает и, главное, что чувствует; так он надеялся лучше понять свою умершую внучку. Очень старому человеку, привыкшему к одиночеству, было нелегко познать мир юной девушки. Антиквар был слишком долго погружен в себя, и попытки постичь душу другого человека давались ему тяжело.

Врачи интересовались, кем он приходится больной. Старику пришлось солгать из опасения, что его перестанут пускать в палату и он не сможет искупить вину перед мертвой внучкой. Он не мог потерять ее снова.

Мазарин так и не сказала антиквару, что стало с ее родителями, и ему оставалось лишь гадать, поссорились ли они с дочерью во время очередного юношеского бунта, уехали в долгое путешествие или умерли, как мать его внучки. Аркадиус знал наверняка только одно: глаза девушки его не обманывали. С самой первой их встречи она что-то скрывала.

Бывают глаза, которые совершенно не умеют лгать. Они полны грусти, которую невозможно скрыть; в них открывается бесприютная ледяная вселенная. Глаза плачут без единой слезинки, даже когда губы улыбаются, и от этого улыбка превращается в маску, пустую и формальную гримасу. Такой взгляд был у его внучки, когда она прощалась с ним в лавке, перед тем как броситься в Сену. Старик понял значение этого взгляда слишком поздно — через три дня, когда его вызвали и морг на опознание утопленницы.

— Зачем вы ко мне ходите, месье? — спросила Мазарин, когда, проснувшись, вновь обнаружила у своей постели антиквара.

— Сколько раз я просил, чтобы ты меня так не называла? Ты всякий раз словно прибавляешь мне несколько лет. Я Аркадиус, Аркадиус.

— Ладно, Аркадиус. Зачем вы ко мне ходите? Просиживаете здесь часы напролет, совсем забросили свою лавку.

— Я ведь говорил, что там чувствую себя словно в усыпальнице мертвых вещей. Вряд ли они по мне скучают. Если в смерти и есть что-то хорошее, так это отсутствие чувств... Отсутствие боли.

— Вы так думаете? Иногда люди продолжают жить даже после смерти. Они оставляют нам в наследство свои терзания и тайны, о которых молчали, пока могли говорить.

— Ты сирота? — спросил антиквар.

Мазарин пропустила вопрос мимо ушей.

— У меня есть кошка, и она наверняка уже умерла от голода.

— Не беспокойся, я за ней присматриваю. Она сейчас у меня в магазине.

— Как это?

— Вчера она здесь бродила. — Антиквар кивнул в сторону окна. — И ужасно жалобно мяукала. Я сразу понял, что это твой зверь.

Мазарин, похолодев, ощупала грудь. Медальон исчез.

Антиквар заметил ее беспокойство и улыбнулся.

— Не волнуйся. Он тоже у меня. Его сняли, когда делали снимок грудной клетки. Ты хотя бы приблизительно представляешь, что носишь у себя на груди, дочка?

— Верните его мне, пожалуйста.

— Верну, если скажешь, где ты его взяла.

— Вы не имеете права его отбирать.

— Милая девочка, из-за этой вещицы, — старик показал медальон и тут же снова его спрятал, — погибло очень много людей. Лучше пусть она побудет у меня, пока ты в больнице.

— Пожалуйста... — взмолилась Мазарин.

— Послушай, тебе снова будут делать рентген, или ты просто заснешь. Медальон снимут, и ты его не найдешь. У меня он будет в целости и сохранности. Ты мне доверяешь?

— Я не знаю, что это такое. Мне никто никогда не объяснял, что значит доверять. — Девушка протянула руку. — Отдайте мой медальон.

Старик будто не слышал ее просьбы.

— Много-много лет назад, в двенадцатом веке, из-за этого знака пропал целый народ. Хочешь узнать, как это случилось?