Онлайн книга «Ты самая любимая»
|
Двое белых мужчин только слушали и пили виски из своих металлических фляг. А Махмуд ничего не ел, но жевал свой кат. Затем один из белых мужчин что-то коротко сказал самому старому из старейшин. Тот поднял руку, и все замолчали. Главный старейшина повернулся к Махмуду. Махмуд встал. Второй белый мужчина негромко сказал что-то главному старейшине, тот вернул Махмуду грузовые документы и дал короткое указание. Махмуд кивнул и ушел от костра в сторону реки, где был пришвартован целый флот рыбачьих и пиратских катеров и лодок. Здесь возле махмудовской фибергласовой моторки его ждали два пирата, приплывшие с ним с «Антея», три козы и две юные проститутки, черные, как эбонитовые статуэтки. 17 Просторный, с каменными сводами интерьер ресторана был, по словам Лэндстрома, оформлен еще в Х веке. Рыцарские доспехи, оленьи рога, камин, высокие свечи и живая музыка — томный и толстый скрипач с бараньими глазами навыкате ходил по залу от столика к столику. Ольга и Лэндстром сидели в глубине зала, в руках у Ольги была огромная, из тисненой кожи карта меню. — В Лиссабоне лучшие в мире рестораны, а этот — лучший ресторан в Лиссабоне, — сказал Лэндстром. — И знаешь почему? — Почему? — Потому что здесь тебе дают меню и спрашивают: вас как кормить — «по-вашему» или «по-нашему»? И если вы говорите «по-моему», то сами выбираете блюда из меню. А если «по-ихнему», то они забирают у вас эту карту и приносят вам все меню — все блюда от первой до последней строчки. И за тысячу лет существования этого заведения тут еще не было клиента, которому бы это не понравилось… Ольга стала с любопытством читать старинную и удивительно красивую карту, где было немыслимое количество самых фантастических блюд из мяса, рыбы и морских гадов. Но когда Ольга перевела взгляд на цены, ее брови поднялись холмиком. Лэндстром улыбнулся: — Не беспокойся. Сегодня цены на нефть упали на полтора доллара за баррель. Это значит, я за день заработал… — он посмотрел на свой BlackBerry, — сто сорок тысяч евро. Мы можем поужинать. Скрипач с глазами навыкате, играя не то цыганский, не то португальский романс, склонился над плечом Ольги, пялясь на вырез ее платья, и подмигнул Лэндстрому. Лэндстром со смехом сунул ему в карман десять евро и жестом отослал от стола. Ольга отложила меню. — Теперь мы можем поговорить? — Только после ужина, — сказал Лэндстром. Тут старший официант принес им бутылку португальского портвейна. Открыв бутылку, налил чуть-чуть в бокал и передал Лэндстрому на пробу. Лэндстром с профессионализмом гурмана понюхал, раскачал портвейн по стенкам бокала и пригубил. Скрипач, взойдя на сцену и не сводя глаз с Ольги, продолжал играть что-то не то цыганское, не то венгерское. — Ладно, — сказал Лэндстром, — так и быть. Что ты хочешь от меня услышать? — Я могу позвать оператора? — Еще нет. Сначала поговорим. — Хорошо. Что будет с «Антеем»? Ты заплатишь выкуп? — Не знаю, это зависит от суммы. — Обычно пираты просят один-два миллиона. Долларов. Лэндстром усмехнулся: — Все-таки один или два? Это разница, правда? — Это судно стоит три, — сказала Ольга. — И застраховано на три, — подтвердил Лэндстром. — То есть если пираты его взорвут, я ничего не теряю. Ольга молча посмотрела ему в глаза. — Нет, я знаю, что там твой отец… — сказал Лэндстром. — Но платить два миллиона каким-то сомалийцам… Впрочем, сегодня ты украсила мой день, я твой должник. Поэтому мы сделаем так. Обычно хозяева груза, который на судне, не хотят делить с нами, судовладельцами, расходы по выкупу. Но на этот раз груз все-таки особый — танки, пушки, оружие. Если ты уговоришь хозяина этого груза разделить со мной сумму выкупа… Увидев вошедшего в ресторан плечистого молодого испанца, Лэндстром остановился на полуслове, его глаза вспыхнули от радости. А смуглый молодой мачо с улыбкой направился к их столику. Лэндстром встал ему навстречу. — Извини, это моя любовь, — сказал он Ольге. — Я должен идти. — И на ходу бросил официанту: — Запиши на мой счет… Официант кивнул, и Лэндстром, поцеловав плечистого красавца, ушел с ним в обнимку. Ольга, потрясенная, осталась за столиком. 18 Даже антрацитно черная южная ночь не помогла фибергласовому катеру Махмуда укрыться от радаров фрегата Евросоюза. Мощный прожектор «Сириуса» вспорол черноту ночи и ослепил глаза. Махмуд и его чернокожие помощники, сидевшие на веслах, невольно зажмурились. И тут же услышали жесткий голос, усиленный мегафоном: — Stop the boat! Остановить лодку! Это надувной армейский катер с капралом и тремя вооруженными спецназовцами Евросоюза подошел к лодке Махмуда. — Attention! — сказал капрал в мегафон. — Предупреждаю: вы на прицеле снайперов фрегата Евросоюза. Предъявите все, что везете! Махмуд вскипел: — Кто ты такой мне приказывать?! И резко нагнулся за автоматом, лежавшим на дне катера. В тот же миг послышался выстрел, и пуля расщепила волокнистую структуру фибергласового борта катера буквально в сантиметре от руки Махмуда. Махмуд замер, не разгибаясь. — Не двигаться! — сказал капрал. — Повторяю: вы на прицеле у снайперов фрегата «Сириус». Никаких резких движений. Медленно покажите все, что везете на «Антей». Стиснув зубы от бешенства, Махмуд одной рукой поднял со дна своего катера блеющую козу, а второй — белый брезентовый мешок с маркировкой «UNHCR» (United Nation Human Civil Rescue). Катер со спецназовцами подошел вплотную к лодке Махмуда. Три спецназовца держали дула своих автоматов на Махмуде и его помощниках. — Опусти козу! — приказал капрал. — Открой мешок! Махмуд развязал мешок, открыл. В мешке был рис. — Видали! — сказал капрал своим спецназовцам. — Это рис, который ООН посылает голодающим Сомалилэнда… — И капрал заглянул в лодку. На дне лодки стояли еще две козы и лежали два серых мешка «UNHCR» и два автомата Калашникова. — Дай автоматы, — приказал Махмуду капрал. Махмуд не пошевелился. Капрал приставил автомат к его голове. — Считаю до двух! Медленно кладешь козу и подаешь мне автоматы! Раз!.. Махмуд подал ему автоматы. Капрал бросил их в свой катер и кивнул на серые мешки: — Что там? Открой! Махмуд открыл серый мешок. Вместо риса в нем были ветки и листья. |