Онлайн книга «Ты самая любимая»
|
— Давай. — Там у вас есть некто Георгиу Стефандополус, торговец оружием. Ты можешь его найти? — Тебе его адрес? Наверное, могу. А что? — Понимаешь, в Сомали пираты захватили судно с его оружием для Нигерии. А капитан на судне мой отец. Мне нужно поговорить с этим греком. Шеф мне не дает командировку, но я за свой счет… Если я прилечу на субботу-воскресенье, ты меня встретишь? — Оля, ну какой разговор?! 27 В ходовой рубке «Антея»» из транзисторов сомалийцев гремела вязкая арабская музыка. Под эту музыку, яростно расчесывая ягодичную промежность, Махмуд бегал взад-вперед и сквозь разбитые окна по-английски и по-сомалийски выкрикивал в сторону фрегата Евросоюза: — Шакалы! Вонючие гиены! Гётверены!.. Затем он подбегал к капитану. — Почему они молчат?! Я же назвал сумму выкупа! Десять дней прошло, никто не начинает переговоры! Поглядев, как Махмуд чешет себя меж ягодиц, Казин спросил: — Ты хочешь знать мое мнение? — Да! Говори! — Откровенно? Или… — Откровенно! — нетерпеливо крикнул Махмуд. — Давай! — По-моему, у тебя триппер или гонорея. Но я могу вылечить… Махмуд остолбенел: — Что?.. Что ты сказал?.. Казин пожал плечами: — Ты же ездил на берег. И теперь так чешешь задницу, что… Тут Махмуд все-таки пришел в себя и взорвался: — Это не твое дело!!! Я тебя расстреляю, сволочь! — И, отбежав в другой конец рубки, снова закричал оттуда в сторону фрегата: — Паразиты! Империалисты! Трусливые белые макаки!.. Затем снова почесал себя меж ягодиц, вернулся к капитану и спросил осторожно: — А ты разве доктор? — Нет, — сказал Казин, — я не доктор, но вылечить могу. — Как? — Буду колоть антибиотики. Пять дней. — Анти… что? — не понял Махмуд. — Уколы буду делать. В ягодицы. С лекарством. — А где ты его возьмешь? Капитан кивнул на аптечку, висевшую на стене. Махмуд открыл аптечку, выгреб из нее коробки и пузырьки с лекарствами, пластырями и бинтами. Капитан взял у него из рук коробку с надписью «Augmentin». — А если это яд? — сказал Махмуд. — Если ты хочешь меня убить? — Я похож на идиота? — Казин кивнул на вооруженных сомалийцев. — Чтобы эти меня расстреляли? Махмуд непроизвольно потянул руку к ягодицам, чтобы почесаться, но тут же одернул себя. — О’кей, — сказал он нетерпеливо и спустил штаны. — Давай коли! — Прямо здесь, что ли? — удивился Казин. — А что? Тут нельзя? — Нет, можно… Но сначала я должен измерить твое давление… — Измерить что? Казин достал из аптечки аппарат для измерения давления. — Наша кровь бежит по нашим венам и давит на их стенки, понимаешь? — Казин наложил резиновый жгут себе на локоть, вставил в уши наушники, сжал пару раз резиновую грушу и продемонстрировал на себе, как работает аппарат. — Вот, видишь эту стрелку? У меня давление повышенное. Должно быть 120 на 80, а у меня 150 на 102. Теперь давай твою руку. Махмуд послушно протянул руку, остальные сомалийцы, глазея, собрались вокруг. Капитан измерил давление Махмуду. — Видишь? У тебя 147 на 93. Гипертония. Поэтому ты такой вспыльчивый. Лечиться нужно, а не наркотики жевать! — И Казин показал Махмуду на стол. — Ладно, ложись. Буду колоть антибиотик. Спиной кверху. Только я не могу под эту музыку… Махмуд, ложась на стол, что-то рявкнул своим сомалийцам. Те тут же выключили музыку. Стало так тихо, что Казин и старпом облегченно перевели дух. Капитан открыл ампулу с Augmentin, набрал лекарство в шприц, поднял его и постучал по нему пальцем, выбивая пузырек воздуха. Глядя на этот шприц, сомалийцы испуганно заговорили меж собой по-сомалийски, а Махмуд, лежа на столе с оголенной черной задницей, начал трусливо дрожать. — Да не дрейфь! — сказал Казин. — Ничего страшного! Я же себя каждый день колю… Махмуд закрыл глаза. И Казин сделал укол в черную ягодицу Махмуда. 28 Греция действительно кипела, и Ольга убедилась в этом, как только в Афинах, в аэропорту прошла паспортный контроль. В зале аэровоказала было настоящее столпотворение из-за отмены рейсов в связи с забастовками. Шум, теснота, крики и плач детей. Растерянно озираясь по сторонам в поисках своего греческого собкора, Ольга с трудом протиснулась к выходу на привокзальную площадь. Тут было еще хуже: площадь была забита демонстрантами, они дрались с полицией, полиция включила сирены и пустила в ход дубинки и слезоточивые гранаты. Ольга попятилась назад, и тут у нее в кармане задрожал и запульсировал мобильник. Она достала трубку и прочла на его экранчике: «Оля, извини! В Афинах такое творится! Проехать никуда невозможно! Вот адрес Стефандополуса: Glifard, Olimpia 27. Возьми такси, это недорого. Леня». Дождавшись, когда полиция оттеснила демонстрантов от аэровокзала, Ольга рискнула добежать до стоянки такси, нырнула в машину и повторила шоферу полученный адрес: — Glifard, Olimpia 27. Faster, please. Поглядев на нее в зеркало заднего обзора, молодой таксист изумился на сносном английском: — Fantastic! Сколько в России красавиц! Каждый день — одна лучше другой! И все — к Стефандополусу! Ольга насторожилась: — Что вы имеете в виду? — А я каждый день приезжаю сюда к рейсу из России, — сказал шофер, трогая машину. — Все жду, когда хоть одна красавица прилетит ко мне. А вы все — к Стефандополусу! Кто он такой? Голливудский продюсер? — Нет, он торгует оружием. — О-о-о!!! Тогда все ясно!.. По шоссе, в объезд бастующих Афин, такси вымахнуло к богатым пригородам с виллами и парками, пахнущими йодистым морем, цветами и апельсиновыми садами. — Мы приехали, — сказал таксист, останавливаясь у старинной виллы, утопающей в пальмовых и финиковых деревьях. Расплачиваясь, Ольга спросила: — Вы можете приехать за мной через час? — Не беспокойся, — ответил он. — Я никуда не уеду. Такую красавицу я могу ждать хоть сутки. — Спасибо… Выйдя из машины, Ольга направилась к резной старинной калитке и увидела, как укрепленный над калиткой объектив видеокамеры движется вместе с ее приближением. И не успела она нажать кнопку звонка сбоку от калитки, как радиоголос откликнулся: |