Онлайн книга «Ты самая любимая»
|
Оглядываясь на нового охранника — почти пацана, торчавшего у выхода на капитанский мостик и завистливо взиравшего на пирующих товарищей, — старпом вызвал по УКВ радиста фрегата. А переговорив с ним, подошел к этому охраннику, сказал по-английски: — Командир фрегата вызывает Махмуда. Понимаешь? Махмуда позови. Махмуда! — Мах муда? — тупо спросил пацан. — Сам ты мах муда! Не мах муда, а Махмуда! Махмуд! Твой командир, босс! — О, босс! Аслан! — сказал пацан. — Хрен его знает. Может, он на самом деле Аслан. Короче, с вашим боссом хочет говорить босс фрегата. Дошло? Пацан кивнул, шагнул к леерному ограждению мостика и, пытаясь перекричать оглушительную музыку, заорал что есть сил по-сомалийски: — Аслан! Иди сюда! Белый начальник зовет! Но Махмуд, набивший рот козлятиной, пренебрежительно отмахнулся. — Фрегат Евросоюза! — сказал старпом в микрофон радиосвязи. — Махмуд, он же Аслан, говорить отказывается. Они там жрут на палубе. Я не знаю, что делать. Прием. Оглушающий звук ревуна фрегата Евросоюза буквально сотряс пирующих на «Антее» сомалийцев. Охранник испуганно посмотрел на старпома. — Аслана! Быстро! — приказал ему старпом. И охранник таким фальцетом заголосил вниз с крыла капитанского мостика, что Махмуд-Аслан соизволил все-таки прервать свою козлиную трапезу и неторопливо, на виду всей своей братии, вальяжной походкой (слегка при этом качаясь) направился в ходовую рубку. — Это мой ультиматум, — сказал ему по радио командир фрегата. — Пока вы не доставите на судно боцмана и не примете от нас инсулин для капитана, никакого выкупа не будет! Но Махмуд, уже объевшийся наркотой и козлятиной, лишь хмельно рассмеялся: — Ты, белая обезьяна! Как ты смеешь мне приказывать? Я вас всех сделал уже! Пошел в задницу! Стоя в ходовой рубке «Сириуса», командир фрегата что-то по-немецки приказал своему старпому, и тот тут же перевел «телеграф» на «полный вперед». Рев четырех турбин взорвал воздух и тяжелым гулом полетел над заливом. Вода бурунами вскипела за кормой фрегата. Присев на корму и высоко задрав нос над водой, фрегат буквально сорвался с места и на скорости 36 узлов полетел прямо на «Антей». Сомалийцы, опешив, с открытыми ртами застыли на палубе «Антея», нарастающий рев заставил умирающего капитана открыть глаза, а Оксану, всю в слезах сидящую рядом с ним, тоже повернуться на этот шум. Между тем фрегат с невероятной скоростью летел прямо на «Антей», словно камикадзе. Сомалийцы в испуге стали прыгать с борта в воду. — О’кей! О’кей! — разом трезвея, закричал в микрофон Махмуд. — Я согласен! Я согласен! На фрегате выключили турбины, и «Сириус» замедлил ход буквально в тридцати метрах от «Антея». Через час надувной катер фрегата Евросоюза перехватил фибергласовую лодку с двумя сомалийцами, которые везли боцмана к «Антею», и капрал передал этому боцману коробку с инсулином. — Это срочно! И скажи старпому, чтобы сразу доложил по УКВ. 47 Кениец, начальник аэропорта «Найроби интернэшнл», бессильно развел руками: — Ни одного самолета… Нету… — Но мы заказывали! Из Лондона! — Представитель «Safe Connection Ltd» даже достал из кармана бумагу с телексом. — Вот, вы же подтвердили, что самолет будет! — Ну, будет… Конечно, будет… — ответил кениец. — Когда? — разом спросили Ольга и Стивенсон. Кениец пожал плечами: — Завтра… Послезавтра… Когда прилетит… — Но мы не можем ждать! У меня там отец при смерти! — И что? — вдруг разозлился кениец. — У нас в Кении каждый день умирают тысячи… Поскольку на летном поле действительно не было ни одного самолета так называемой малой авиации, то есть пригодного для доставки выкупа на «Антей», Ольге, Стивенсону и Лэндстрому ничего не оставалось, как понуро засесть в баре аэровокзала с виски для Стивенсона и Лэндстрома и с мартини для Ольги. Вокруг было море чернокожих пассажиров, тюрбаны, баулы, шум, восточная музыка, объявления на кенийском, суахили, французском и английском языках о посадках и отлетах в Касабланку, Танжер, Йоханнесбург и другие африканские столицы. Но туда летали большие старые «боинги», которые не годились для столь деликатной работы, как доставка нескольких мешков с деньгами на палубу морского судна. Равнодушно наблюдая экзотическую африканскую толпу пассажиров, Ольга вдруг увидела белого седобородого священника в рясе, с крестом на груди и дорожным саквояжем в руке. В сопровождении трех чернокожих священников с такими же православными крестами на груди и дорожными саквояжами в руках он шел мимо бара к выходу из аэровокзала. Ольга, не веря своим глазам, в оторопи следила за этой процессией. И только когда священники подошли к выходу, она пришла в себя, сорвалась с места и бегом устремилась за ними, крича по-русски: — Батюшка! Батюшка! Седобородый удивленно остановился в двери. — Вы православный? — подбежала к нему Ольга. Священник улыбнулся: — Да, дочь моя. Я Макарий, архиепископ Кении. Ольга схватила его руку. — Батюшка, благословите! Спасите моего отца!.. Выслушав ее, отец Макарий сказал: — Поехали со мной… Через час Ольга, Стивенсон и Лэндстром были в Рируте, пригороде Найроби, в православной патриаршьей семинарии. История возникновения этой семинарии воистину примечательна. Православие прибыло в Африку в начале ХХ века вместе с первыми греческими поселенцами, но за границы их поселений оно в то время не выходило. Затем, когда Африка стала освобождаться от европейского колониализма, сюда на завоевание уже не территорий, а душ ринулись все религии мира — от католиков и буддистов до адвентистов седьмого дня. Больше всех преуспели, конечно, католики — используя практически неограниченные финансовые средства Ватикана, они кормили в своих церквях африканскую нищету, строили для нее больницы и школы — и так прикормили к католицизму почти всю Африку. А православие пришло к африканцам только в семидесятые — восьмидесятые годы благодаря дружбе двух изгнанников-эмигрантов — архиепископа и будущего первого президента Кипра Макария III и будущего первого президента Кении Мзее Йомо Кеньятта. Борцы с английским колониализмом, они подружились, находясь в британской ссылке на Сейшельских островах, и, став президентом Кении, Кеньятта подарил своему другу Макарию большой участок земли в Рируте, пригороде Найроби. А Макарий, ставший к тому времени президентом Кипра, построил в этом Рируте здание Митрополии, техническую школу и православную семинарию. С тех пор Митрополия развилась так, что теперь ее 200 приходов охватывают три государства: Кению, Танзанию и Сейшельские острова. Причем во многом благодаря энергии и деятельности нынешнего архиепископа Макария, который приехал в Рирут тридцать лет назад молодым иеромонахом. При нем семинария имени Кипрского архиепископа Макария III выпустила больше ста африканских священников, стала центром африканского православия, а общая численность православных здесь колеблется теперь между 250 и 300 тысячами человек… |