Онлайн книга «Робинзон. Инструкция по выживанию»
Робертсон проглатывает стакан разбавленного. – Ну? – Она замуж вышла! – Когда? – Только что! – Что значит «только что». Полчаса назад, что ли? – Нет. Два дня назад. – И? – И уехала! – Написала? – Мать сказала! Ничего она мне не написала. – А-а-а… так я ж тебе говорил. – начинает Рустамзаде, а потом осекается. – Черт! Еще выпить хочешь? Робертсон мотает головой. – И правильно! Не надо нам пить! Зачем нам пить! Совершенно незачем! Давай чего-нибудь скушаем? А? Яичницу? А? Я мигом! Только за яйцами в магазин сбегают. Ладно? Рустамзаде хочет уйти, но сомневается какое-то время – ему не хочется оставлять Робертсона одного. – Я сейчас! Ладно? Вылетая из квартиры, Рустамзаде шепчет: «Чуяло мое сердце! Эх, Саня, Саня. Ну ничего! Мы это сейчас поправим.» Звонок в дверь – Робертсон открывает. На пороге Света. – Саша, можно к тебе? Тот молча распахивает дверь. И вот они уже сидят на диване, его голова на ее коленях, она ее гладит и приговаривает: – Все будет хорошо. Ты такой маленький, Саша. Очень маленький. И волосы у тебя мягкие. Приятно. Во рту сладко. А я в первом классе с мальчиком дружила. Мы с ним мороженое ели. Он мне всегда давал первой облизать. А потом мы вместе дрались. Со всеми. Портфелями. А пусть не лезут. А вот они уже лежат в постели. Она его целует, целует, лицо, шею. Он отвечает, но робко. А потом она водит пальчиком по его носу, губам, закрытым глазам и смеется тихонько. Лодка, пирс, последний день отдыха, и все вереницей идут на корабль, тащат какие-то вещи свои. – Степаныч, ты чего тащишь? – Так, всякую ерунду! – Чего у тебя там, камни, что ли? – Варенье! Настроение у всех приподнятое – отдохнули. Старпом на мостике, смотрит вниз. На мостик поднимается мичман. Это тот самый мичман, что в море фотографировал американцев. – Анатолий Иванович, разрешите на мостик? – А? – На мостик прошу разрешения! – А-а-а. Савельев? Ну поднимайся. Чего тебя на мостик потянуло? – Так ведь видно отсюда. Хорошо! И воздух здесь вроде лучше. – Лучше. – размышляет старпом, на него глядя. – Дышится! – Дыши. – говорит старпом, а потом неожиданно для самого себя добавляет: – в последний раз! – А чего это в последний-то раз, Анатолий Иванович? – весело говорит мичман. – А того, Савельев, что мы тебя в Гаагский трибунал передать должны! – старпом сказал, и вроде как сам удивился. – Как это? – осекается мичман. – Так! Бумага пришла. Командир сейчас в дивизии. – Ну! – Звонил оттуда. Готовься. – Чего это, Анатолий Иванович? – Чего? Ты в прошлый раз фотографировал вертолет? – Я? – Ну ты ж у нас все фотографируешь! – Вертолет?.. – Ну на прошлом выходе в море. – На прошлом?.. – Ну да, натовский вертолет. Си-кинг! – Си-кинг. – Ты совсем, что ли, ничего не помнишь? – Я? – Ты! – Я помню, фотографировал. кажется. – Они еще над палубой нашей зависли и из своего фотоаппарата нас щелкали. – Да. – А ты притащил свой аппарат. – Свой. – Со вспышкой. – Со вспышкой. – Ну вот. Снял ты его и в лодку спустился, а мы с командиром остались стоять. – Остались. – Ну и упал он. – Кто? – Вертолет от вспышки твоей совсем ослеп и в море упал. – Как упал? – Покружил, покружил – и в воду! – В воду. – Теперь требуют тебя. – Куда? – В трибунал. – В Гаагский? – Ну! Командир по этому поводу сейчас в дивизии. – И чего ж теперь будет, Анатолий Иванович? – Савельев не на шутку разволновался. – А черт его знает, – буркнул старпом. – Пока только продаттестат на тебя приказано выписать. – Продаттестат. Весть о том, что Савельев с помощью вспышки утопил натовский вертолет, немедленно облетела корабль. В этом деле участвовали все. Мичман Степаныч сейчас же нашел Савельева, с чувством его обнял, расцеловал во все щеки: – Ты не боись, Савелич, семью твою не оставим. Поднимем детей! – Я. – Воспитаем сына! Ты Маше своей письмо написал? Нет? Письмо писали все. Усадили Савельева в столовой личного состава, и началось: – Я не знаю, что писать. – Пиши! Дорогая Маша! Пишет тебе твой любимый муж! Меня тут посылают выполнять задание государственной важности. И не будет меня лет пять-восемь! – Да чего вы? Ему больше трех не дадут! – Дадут меньше – напишет, что справился с заданием! – Да не дадут ему меньше. Тут же протискивается к Савельеву начальник продовольственной часи:. – Савельев здесь? – Здесь! – За продатестат распишись! Вот здесь! Расписался? Давай ко мне. – Зачем? – Сухой паек получать! Выдавали сухой паек Савельеву с особой тщательностью. – Савельев! Ты все проверил? – А зачем ты мне сухую картошку даешь? – А другой у меня нет. В банках есть, по три кило. А сухая легче. Кто-то притащил банку варенья: – На, Савелич, варенье держи. Кто-то принес шерстяные носки: – Там зимой, в Гааге, жутко холодно. Степаныч принес тельняшку с начесом: – Савелич! С начесом! Моя! Личная! Ты там военно-морской флот! Не посрами! В конце всего на пирсе появился командир. Савельев немедленно направился к нему: – Товарищ командир, мичман Савельев! Товарищ командир, разрешите обратиться? – Да! – Говорят, вы по моему поводу в дивизию ходили? |