Книга Американка, страница 113 – Моника Фагерхольм

Потом они вошли в гостиную, два брата. Не в обнимку, но почти. И оба в прекрасном настроении.

Видишь, Дорис Флинкенберг. Все прошло.

Аландец принес еще один стул и освободил для Черной Овцы место за столом.

И так они там сидели, Аландец и Черная Овца, как добрые приятели, выпивали и беседовали как ни в чем не бывало.

Они говорили и об Аланде.

Возможно, Аландец когда-нибудь снова приедет на остров. Теперь, когда былое уже не имеет больше значения.

— Может, я как-нибудь и направлю туда курс, — сказал Аландец просоленным морем голосом.

Он не сказал «с Кенни, моей новой женой». Потому что это к делу не относилось.

А Сандра, маленькая Сандра, она спрятала все в своем сердце и обдумывала.

Маленький Бомбей. Маленький неудачный магазинчик, с замечательными шелковыми тканями. Которых никто не хотел покупать.

Шли дни, они были там, в магазине, маленькая девочка и мама, слушали музыку и вели разговоры.

Иногда звонил телефон.

Иногда они ждали Аландца.

— Как ты думаешь, когда он сегодня приедет?

И они верно угадывали. Или неверно. Но он всегда приходил, Аландец, в конце дня и забирал их домой.

Так все шло долго-долго. Посреди, как говорится, водоворота страстей.

Посреди прекрасных мягких тканей, шелковых — настоящего хаботая или жоржета. Шелковый жоржет, который, как она поняла со временем, не был таким уж дорогим — но для девочки, маленькой шелковой собачки, это название казалось таким прекрасным.

Шелковый жоржет.

Любовь. Страсть. Как это назвать? Шелковый жоржет. Красивая мягкая ткань.

И вот однажды приехал Черная Овца. Нельзя сказать, что это случилось неожиданно. Он постоянно существовал где-то на заднем плане.

— ММММММММММММ, — сказал он, входя в магазин. — Здесь пахнет МЫШАМИ.

Поначалу его приход не сулил ничего хорошего. Именно так. И возможно, так казалось еще долго после этого. Но что-то изменилось.

Лорелей Линдберг дотронулась рукой до лампы над раковиной и затряслась так, словно ее пронзили искры. СВИШШ. Она обернулась, совершенно невредимая.

— Брр. У меня, видимо, был шок, — сказала она. Но не весело, а очень печально. Жуть какая. Словно знак. — Я могла умереть.

Потому что тогда все уже началось в доме в самой болотистой части леса. Маленькие перемены. Ссоры, которые не заканчивались примирениями, как бывало раньше. Ссоры, не предполагавшие примирения. А Аландец не был мыслителем, и это все в нем копилось.

Возможно, слишком многое.

Было так: она терпеть не могла дом. Не могла в нем находиться, Лорелей Линдберг.

Никто не понимал почему. Даже она сама. Просто так было, и все.

И она любила Аландца, да, любила.

Но словно что-то разладилось, какой-то яд. Может быть, это был Черная Овца.

— Я покажу тебе, как выглядят твои мечты. Сногсшибательно.

— Спичечный домик для спичечных человечков. На берегу.

Последнее «на берегу» он выдохнул с ироничной важностью, как может произнести только человек с моря, с Аланда, при одной мысли о таком месте.

Он тоже был аландцем. Жил в прекрасном светлом доме у моря. На Аланде. Где и его родственники.

Он был Старшим Братом.

И малосимпатичным человеком.

За всю свою жизнь он не довел до конца ни одного дела, особенно свои с таким шумом начинавшиеся занятия архитектурой.

Но эту игру он решил довести до конца.

— Мы были два брата, — объяснял Черная Овца Лорелей Линдберг в Маленьком Бомбее. — У нас было два кота. У одного и у другого. Но мышь была только одна.

И он на самом деле так гадко думал.

А кто была мышью в тот период жизни…

И говорить не стоит. Это яснее ясного.

Лорелей Линдберг не обращала внимания на все это, поначалу. Но постепенно в доме на болоте стало так странно одиноко: все мечты осуществились и изменили все вокруг. Медленно. Медленно.

Эта ужасная лестница. «Лестница в небо», — сказал Аландец. Но разве он сам не видел — это же так очевидно: это была лестница-в-никуда.

— Я покажу тебе, как выглядят твои мечты.

Он не только сконструировал дом, Черная Овца. Он также высмотрел свободный участок и присоветовал его своему брату Аландцу.

Аландец, он недолго размышлял.

Он давным-давно забыл эту игру, ту, с братом. Теперь, с Лорелей Линдберг и маленькой дочкой, ясное дело, и игры были другие.

У Черной Овцы были «связи» в этой части Поселка. Когда он учился на архитектора в городе у моря, он снимал комнаты у баронессы, родственницы барона фон Б., который одно время владел почти всем Поселком.

Это баронесса подсказала Черной Овце, что есть пустой участок для продажи. А Черная Овца, он прекрасно знал, что такое Поселок. Он разъезжал по проселочным дорогам на своих старых автомобилях.

Баронесса была его приятельницей. Но они не были в сговоре. Она была очень одинокая и помогала ему, а он помогал ей, даже когда больше у нее не жил. В том числе и управляться с Эдди де Вир, племянницей. Когда баронесса была на грани отчаянья. Из-за этой девушки. Которая тянула из нее жизнь и душу.

Которая воровала, обманывала, на которую невозможно было положиться. Которая оказалась совсем не такой, как ожидали.

Американка.

— Приезжай и увези ее прочь прочь прочь прочь! — кричала баронесса по телефону Черной Овце в ту последнюю ночь. — Она у меня тут в комнате! Я заперла ее! Сняла с нее одежду, чтобы хоть как-то ее удержать! Увези же ее!

Черная Овца приехал. У него оказался плащ, который забыли в машине. Красный дождевик Лорелей Линдберг.

Это случилось дождливым днем, перед самым закрытием Маленького Бомбея. Девочка и мама ждали Аландца, а тот опаздывал. Вместо него объявился Черная Овца. Он настоял на том, что сам подвезет их до дома на болоте. Когда они подъехали к дому, дождь закончился и снова светило солнце.

— Я покажу тебе, как выглядят твои мечты, — повторил Черная Овца в машине на самой вершине холма, перед тем как спуститься вниз в долину, где стоял нелепый дом.

Их дом. Лорелей Линдберг была так взволнована, что забыла в автомобиле свой плащ.