Онлайн книга «Левиафан»
— И установим новый миропорядок, — поддержал его Корунский. — При котором ни одна страна не сможет развязать войну против другой. — Кто еще так думает? — обвел взглядом возбужденных офицеров Морев. — Да практически все, — довольно прогудел Лобанов. — За исключением заместителя, старпома и доктора. — Ну что же, послушаем их, прошу, Башир Нухович. Сидевший до этого молча Сокуров нахмурился. — Все, что я здесь услышал, утопия, — заявил он. — Один такой уже пытался установить миропорядок. И все знают, чем это кончилось. — Ну, вы и сравнили, — обиделся Лобанов. — Мы что, фашисты? — Я этого не говорил, — продолжил заместитель. — Дело в том, что любое государство есть машина подавления. Правящим классом всех остальных. Это аксиома. У североамериканских индейцев его никогда не было. Они свободны и живут по законам предков. А поэтому для них такая форма общественного устройства неприемлема. Более того, созданная в период борьбы с европейцами Лига племен в настоящее время обладает всей полнотой власти и может решать любые вопросы, относящиеся к компетенции государства. Наша же задача — дать индейскому народу необходимые знания и передовые технологии, обеспечить его единение с Россией и не допускать в мире новых войн. У меня пока все, Александр Иванович. После Сокурова с этой же позицией выступили Круглов и Алубин, и в кают-компании разгорелись бурные дебаты. Все это время Морев внимательно слушал, а затем пальцем поманил к себе вестового и что-то шепнул тому на ухо. Моряк тут же вышел, а спустя несколько минут вернулся и передал адмиралу небольшую, в кожаной обложке книгу. — Попрошу тишины, — встав, сказал Морев, и гул голосов стих. — Я хочу, чтобы все это послушали, — обвел он взглядом офицеров и раскрыл ее. На горах Большой Равнины, На вершине Красных Камней, Там стоял Владыка Жизни, Гитчи Манито могучий, И с вершины Красных Камней, Созывал к себе народы, Созывал людей отвсюду. — хорошо поставленным голосом продекламировал первые строки адмирал и многие недоуменно переглянулись. От следов его струилась, Трепетала в блеске утра, Речка, в пропасти срываясь, Ишкудой, огнем, сверкая. И перстом владыка Жизни, Начертал ей по долине, Путь излучистый, сказавши: «Вот твой путь отныне будет!» — с чувством продолжил он, и внимание аудитории обострилось. От утеса взявши камень, Он слепил из камня трубку, И на ней фигуры сделал. Над рекою, у прибрежья, На чубук тростинку вырвал, Всю в зеленых, длинных листьях; Трубку он набил корою, Красной ивовой корою, И дохнул на лес соседний. От дыханья ветви шумно, Закачались и, столкнувшись, Ярким пламенем зажглися; И, на горных высях стоя, Закурил Владыка Жизни Трубку Мира, созывая Все народы к совещанью. Дым струился тихо, тихо, В блеске солнечного утра: Прежде — темною полоской, После — гуще, синим паром, Забелел в лугах клубами, Как зимой вершины леса, Плыл все выше, выше, выше, — Наконец коснулся неба, И волнами в сводах неба, Раскатился над землею. Неведомые строки наполнили пространство кают-компании, и у многих заблестели глаза. Из долины Тавазэнта, Из долины Вайоминга, Из лесистой Тоскалузы, От Скалистых Гор далеких, От озер Страны Полночной, Все народы увидали, Отдаленный дым Покваны, Дым призывный Трубки Мира. И пророки всех народов, Говорили: «То Поквана! Этим дымом отдаленным, Что сгибается, как ива, Как рука, кивает, манит, Гитчи Манито могучий Племена людей сзывает, На совет зовет народа». — Здорово, — наклонившись к доктору, прошен тал начальник РТС, — это никак про индейцев? — Именно, — был ответ. — Слушай. Вдоль потоков, по равнинам, Шли вожди от всех народов, Шли Чоктосы и Команчи, Шли Шошоны и Омоги, Шли Гуроны и Мэндэны, Делавары и Могоки, Черноногие и Поны, Одживбеи и Дакоты — Шли к горам Большой Равнины, Пред лицо Владыки Жизни. подкрепляя слова взмахом руки, продолжал Морев, и они будили в сознании что-то новое. И в доспехах, в ярких красках, Словно осенью деревья, Словно небо на рассвете, — Собрались они в долине, Дико глядя друг на друга; В их очах — смертельный вызов, В их сердцах — вражда глухая, Вековая жажда мщенья — Роковой завет от предков. Гитчи Манито всесильный, Сотворивший все народы, Поглядел на них с участьем, С отчей жалостью, с любовью, — Поглядел на гнев их лютый, Как на злобу малолетних, Как на ссору в детских играх. Он простер к ним сень десницы, Чтоб смягчить их нрав упорный, — Чтоб смирить их пыл безумный Мановением десницы. И величественный голос, Голос, шуму вод подобный, Шуму дальних водопадов, Прозвучал ко всем народам, Говоря: «О дети, дети! Слову мудрости внемлите, Слову кроткого совета От того, кто всех вас создал! Дал я земли для охоты, Дал для рыбной ловли воды, Дал медведя и бизона, Дал оленя и косулю, Дал бобра вам и казарку; Я наполнил реки рыбой, А болота — дикой птицей. Что ж ходить вас заставляет На охоту друг за другом? Я устал от ваших распрей, Я устал от ваших споров, От борьбы кровопролитной, От молитв о кровной мести. Ваша сила — лишь в согласье, А бессилие — в разладе. Примиритеся, о дети! Будьте братьями друг другу! |