Книга Три, страница 109 – Сара Лотц

— Что вы будете делать с телом?

Он пожимает плечами.

— Забирать их приедут, только когда станет теплее.

— А как же его семья? Они могут искать его.

— Все возможно.

Он сует в карман сотовый телефон и выпрямляется. Потом поворачивается, чтобы идти дальше.

Элспет уже увидела в этом месте все, что хотела. Как она могла находить его прекрасным?

— Погодите, — окликает она. — Я тут кое-кого ищу. Одну молодую женщину, которая живет где-то неподалеку. Чийоко Камамото.

Мужчина останавливается, но не оборачивается.

— Вы знаете, где она живет?

— Да.

— Отведете меня к ней? Я заплачу.

— Сколько?

— А сколько нужно?

Плечи его поникли.

— Пойдемте.

Она отступает в сторону, чтобы пропустить старика, а потом следует за ним обратно к автопарковке.

На труп она не оглядывается.

Элспет почти бежит, чтобы не отстать, и в какой-то момент, поскользнувшись, отчаянно молотит воздух руками, умудрившись сохранить равновесие только в самый последний момент.

Он открывает двойные ворота сбоку здания и исчезает внутри, а через несколько секунд Элспет слышит натужное гудение мотора, который тот пытается завести.

Вскоре из ворот, кашляя, как астматик, задним ходом выезжает автомобиль.

— Садитесь, — коротко бросает старик через окно.

Понятно, что она его чем-то обидела: то ли тем, что не захотела дойти до места крушения, то ли тем, что упомянула Чийоко.

Она поспешно забирается внутрь, пока он не передумал. Он выезжает с парковки на дорогу, так же мало обращая внимания на снег и лед на ней, как и водитель такси. Похоже, он едет к краю леса, и вскоре за поворотом она различает припорошенные снегом крыши нескольких деревянных строений.

Старик замедляет ход, и они тащатся мимо ряда продуваемых всеми ветрами одноэтажных домиков. Она замечает проржавевший торговый автомат, наполовину занесенный снегом трехколесный детский велосипед на обочине дороги, кучу покрытых сосульками дров, сваленных у стены одного из домов. Когда они доезжают до окраины деревни, он поворачивает обратно в сторону леса. Дорога здесь покрыта нетронутым слоем снега — ни единый след человека или животного не нарушает его поверхность.

— Здесь кто-нибудь живет?

Он игнорирует вопрос и жмет на акселератор. Машина неуклюже взбирается на небольшой подъем и останавливается в сотне метров от строения из расслаивающихся досок, которое устроилось в мрачного вида нише на опушке леса. Если бы не покосившаяся веранда, окружающая его, и не закрытые ставнями окна, оно напоминало бы сарай.

— Это то место, которое вы искали.

— Чийоко живет здесь?

Старик цыкает зубом и смотрит прямо перед собой. Элспет стягивает промокшую перчатку и роется в кармане в поисках денег.

— Аригато, — говорит она, протягивая их ему. — Если мне понадобится ехать обратно, могу я к вам…

— Идите.

— Я вас чем-то обидела?

— Меня вы не обидели. Я просто не люблю это место.

Это говорит человек, который зарабатывает на жизнь тем, что обирает трупы?! Элспет снова начинает трясти. Он берет деньги, и она выбирается из машины. Она ждет, пока машина сдаст назад, напоследок выпустив из выхлопной трубы облако черного дыма. Она с трудом сдерживается, чтобы не крикнуть: «Постойте!» Завывание мотора быстро затихает вдали — даже слишком быстро, как будто сама атмосфера жадно поглощает каждый звук. Вокруг тихо. Слишком тихо. В каком-то смысле лес выглядел даже более радушно. Где-то в области затылка появляется тревожное ощущение, что за ней наблюдают.

Она взбирается на деревянное крыльцо перед домом, с облегчением отметив для себя, что пол здесь усыпан окурками сигарет. Следы жизни. Она стучит в дверь. В горле першит, и впервые за много лет она ловит себя на том, что хочет закурить. Она стучит еще раз и решает, что, если ей и сейчас никто не ответит, просто уберется отсюда к чертовой матери.

Но уже через секунду дверь ей открывает полная женщина, одетая в неряшливое розовое юката. Элспет пытается вызвать в памяти фотографии Чийоко. Она вспоминает невысокого пухленького подростка с тяжелым взглядом и дерзким выражением лица. И думает, что, может быть, только глаза остались теми же.

— Вы Чийоко? Чийоко Камамото?

Широкое лицо женщины расплывается в улыбке, и она отвешивает легкий поклон.

— Заходите, пожалуйста, — говорит она. Ее английский безупречен и — как и у старика — несет на себе следы американского акцента.

Элспет ступает в узкую прихожую — воздух здесь такой же морозный, как и на улице, — и сбрасывает промокшие ботинки, морщась, когда холодное дерево пола кусается через колготки. Ботинки свои она ставит на специальную полку рядом с кроваво-красными шпильками и несколькими парами грязных домашних шлепанцев.

Чийоко (если это она, потому что Элспет в этом до сих пор не уверена) через дверь жестом приглашает ее в такой же холодный дом, который внутри кажется намного меньше, чем снаружи. Короткий коридор делит его на две зоны, частично закрытые дверьми-ширмами. В дальнем конце Элспет различает что-то наподобие маленькой кухни.

Она следует за Чийоко за ширму налево и попадает в плохо освещенную квадратную комнатку, пол которой покрыт потрепанной циновкой татами. Посредине стоит грязный низенький столик, вокруг разбросано несколько серых линялых подушек.

— Садитесь. — Чийоко жестом показывает в сторону подушек. — Я принесу вам чаю.

Элспет делает, как ей сказали, колени ее громко хрустят. Здесь лишь немногим теплее, и в воздухе чувствуется слабый запах рыбы. Кофейный столик перепачкан соусом и засохшей лапшой, похожей на червячков.

Она слышит приглушенные голоса, а потом какое-то хихиканье. Маленький ребенок?

Женщина возвращается и приносит с собой поднос с чайником и двумя круглыми чашками. Она расставляет все это на столе и опускается на колени с грацией, которая кажется неожиданной при такой полноте.

— Вы ведь на самом деле Чийоко, верно?

Натужная улыбка.

— Да.

— Вы и Риу… Что там произошло? Они обнаружили в лесу ваши туфли.

— Вы знаете, почему нужно снимать обувь, перед тем как умереть?

— Нет.

— Чтобы не принести с собой грязь в жизнь после смерти. Вот почему так много привидений без ног.

Хихиканье.

Элспет пригубливает чай. Он холодный и горький на вкус. Она заставляет себя сделать еще глоточек, с трудом сдерживая тошноту.

— Почему вы переехали сюда?