Онлайн книга «Парадокс параллельных прямых. Книга первая»
|
«Отвяжись,» – раздраженно брыкнул полку Доре. «Дурак,» – фыркнула ему в лицо Марго, после чего откинулась назад и замолчала, не сводя с него мерцающих в темноте глаз. «Почему ты молчишь?» – почему-то забеспокоился Доре. Сквозь широкое венецианское окно в купе медленно втекала серебристая клубящаяся ночь, пропитанная удушливо-сладкой смесью ароматов бензина, раскаленного асфальта и цветущей сирени. Марго продолжала молчать и смотрела на него так… так… «Откуда у Марго такие глаза?» – опрокидываясь в неправдоподобно огромные, ярко-голубые омуты, изумленно подумал Доре, – откуда? И лицо! Откуда у неё такое лицо?!» Ещё мгновение назад до отвращения четкое, теперь лицо женщины дрожало, растворяясь в зыбкой полутьме веранды. И не Марго уже сидела напротив, а та, то ли увиденная, то ли приснившаяся, не имеющая ни прошлого, ни будущего, то ли реальная женщина, то ли его ночная грёза. Жан попытался встать… спросить… удержать… «Спи». И Доре, наконец, заснул. 3 На рассвете экспресс «Марсель-Париж» вполз под крышу Лионского вокзала. Битком набитый вагон возбужденно загомонил, готовясь выплеснуться на шоколадный асфальт перрона. Более организованные, увешанные баулами и свертками пассажиры уже добрых минут двадцать нетерпеливо переминались в тамбуре, остальные всё ещё судорожно собирались, с нарастающей паникой оглядываясь на проползавшие за окнами семафоры. Жана притиснули почти к самой спине раздраженного кондуктора. В последний раз лязгнули колеса, кондуктор откинул подножку и спустился на нижнюю ступеньку. Поезд засипел и остановился. Кондуктор спустился на перрон. Жан спрыгнул следом. С удовольствием втянул в себя влажный рассветный туман, чувствуя, как вместе с воздухом в легкие вливается легкое приятное возбуждение. После раскаленного юга здесь казалось сыро и холодно. В трещинах асфальта скопилась дождевая вода, на металлических полозьях ограничителей налипли намокшие, побуревшие от влаги листья. Мокро, холодно… «Дома!.. Наконец-то я дома!..» – выходя на привокзальную площадь, с привычной радостью подумал Доре. Старенький тряский автобус довез почти до самого дома. В булочной напротив он прихватил пакет с горячими рогаликами и, перебежав через улицу, нырнул в своё парадное. – Доброе утро, мадам Жосс! Консьержка растерянно уставилась на вошедшего. Жан махнул ей пакетом и, весело перепрыгивая через ступеньки, помчался верх. – Месье Доре, месье Доре! Остановитесь! – тучная консьержка неожиданно проворно выскочила из-за конторки, – месье Доре! – В чем дело, мадам Жосс? – Доре приостановил бег и перевесился через перила. Консьержка, казавшаяся отсюда синим матросским беретом, небрежно брошенным на пол подъезда, запрокинула к нему круглую пуговицу лица. – Месье Доре, будьте добры, спуститесь. Доре мельком глянул на дверь своей квартиры, пожал плечами и сбежал вниз. – Ну, что случилось, мадам? Консьержка смущенно затопталась на месте. – Зайдите ко мне, месье. Оставив на конторке пакет с рогаликами, Доре галантно распахнул дверь. – Только после вас, мадам! Консьержка поспешно протиснулась в свою каморку и торопливо взгромоздилась на высокий конторский стул. – Садитесь, мосье Доре. Доре нетерпеливо присел на краешек старого продавленного кресла. – Вас ведь долго не было в Париже? – женщина говорила быстро, словно торопясь заполнить словами томившую её паузу, – как прошли съёмки? – Спасибо, отлично… Да что случилось, мадам? – Видите ли… – замялась консьержка, – вас так долго не было… – не зная, куда девать глаза, она смущенно уткнулась взглядом в верхнюю пуговицу его рубашки, – хозяин полагал, что вы… что вам… – женщина собралась с духом и выпалила, – вашу квартиру реквизировали. – Как? – задохнулся Доре. Несколько секунд он ощущал физическую нехватку кислорода, словно его стиснутые волнением легкие раз и навсегда разучились втягивать в себя воздух. – Комендатура реквизировала вашу квартиру, – сказав главное, консьержка заметно успокоилась, – они регулярно требуют списки всех незанятых квартир, и хозяин вынужден был… Вы же понимаете? Поглощенный необходимостью заставить свои легкие дышать, Жан только автоматически кивнул головой. – Все ваши бумаги и э-э-э… – консьержка опустила глаза и густо покраснела, – интимные предметы я собрала, они в вашем большом черном чемодане у меня дома, поэтому если вы… «Комендатура… реквизирована… вещи… Дьявол!» – наконец протолкнув в себя вдох, а вместе с ним и смысл услышанного, взъярился Доре. – Какого черта потребовалось комендатуре в моей квартире!? – Они временно поселили туда нового жильца. – Кого!? Женщина испуганно заморгала редкими бесцветными ресницами, покраснела ещё гуще (хотя, казалось бы, больше некуда!), прижала руки к груди и обречено подняла на него глаза. – Возможно, месье Доре, это ненадолго. И, поскольку вы приехали, комендант… – Кто!!? Женщина вильнула взглядом в сторону и замерла, испуганно притиснув к груди руки с судорожно стиснутыми ладонями. Жан непроизвольно обернулся. По лестнице спускались ноги в широких военных галифе, заправленных в высокие армейские сапоги. Вслед за ногами появилось туловище, втиснутое в серый мундир. Затем лицо с тяжелым бесформенным подбородком, увенчанное огромной фуражкой с высоко заломленной тульей. Сорвавшись со стула, консьержка метнулась к конторке, но немец, не останавливаясь, прошел к выходу. Уже начиная понимать, Доре проводил его мрачным внимательным взглядом, а когда офицер вышел, выглянул в окно, проследив, как тот сел на переднее сиденье поджидавшей его машины. – Он? Консьержка виновато кивнула. – А мои вещи? Мебель? Обстановка? Консьержка молча развела руками. Доре медленно встал, расправил складки плаща, поднял чемодан. – До свидания, мадам Жосс. Спасибо. За бумагами я зайду позже. До свидания. И вышел, забыв пакет с рогаликами на конторке. 4 – Извините, месье Доре, но денег нет, – щуплая белесая кассирша по-мышиному высунулась из окошка кассы, – до конца съёмок директор запретил проводить любые выплаты, а для верности забрал всю наличность в свой сейф. Я очень сожалею, месье Доре. Попробуйте обратиться лично к нему, – кассирша сочувственно уставилась на актера. |