Онлайн книга «AD»
|
– Счастливые! – вздохнула Диана. – Хотя… знаешь, я вспомнил. В самом древнем памятнике индуизма, Ригведе, есть целых три странных божества. – А как их зовут? – Не так, как твоих средневековых знакомцев. Но тоже примечательно: первый из них – Аджа Экапад, что в переводе с санскрита означает «Козел одноногий». В комментариях пишут, что это второстепенное божество с неясными функциями, упоминается обычно вместе с Ахи Будхнья. – А это кто? – полюбопытствовала Диана. – Ахи Будхнья буквально означает «Змей глубин», – важно продолжил Мак. – Снова неясное божество, по имени которого мы можем догадаться, что оно живет на дне водных потоков. Хотя это не обязательно. Упоминается обычно вместе с Аджа Экападом. – Логично. – И еще с Апам Напатом. – И кто этот третий? – Тоже как-то связан с водой. Его имя означает «Отпрыск вод». Упоминается вместе с Ахи Будхнья и Аджа Экападом. – Неразлучная троица! – хмыкнула Диана. – И не говори, – кивнул Мак. – Эта троица немало крови попортила индологам, переводчикам и комментатором Ригведы. Из текста Вед выяснить о них почти ничего не удалось. В более поздней литературе они не упоминаются. А образы чем-то близки к описанию дьявола в европейской традиции: козлище и змей. Правда, есть еще отпрыск какой-то. Непонятно даже, как он выглядит. Следующей ночью Диане приснился сон. Она увидела мерзкое существо с туловищем змеи и головой козла. В козлиной пасти было яблоко, и существо явно предлагало плод Диане. Она взяла яблоко в руки. Но оказалось, что это не яблоко, а мороженое, сорта luxury, как было написано на блестящей упаковке. Диана выбросила мороженое, которое тут же превратилось в лягушку и ускакало. «Ты… Апам Напат?» «Откуда ты знаешь мое имя?» – проблеяла козлиная голова. Существо было недовольно осведомленностью Дианы. «У меня есть мой зайка! Он умный и все знает! Он мне сказал!» Существо мелко и гадко захохотало: «Как ты говоришь? Зайка?» «Да, он мой зайка. Ему нравится, когда я так его называю». «Какой же он зайка? Вот посмотри сама!» Существо движением морды указало за спину Дианы. Она обернулась и увидела Мака. Это был он, но выглядел… По правде говоря, он выглядел как козел. Только нога у него была всего одна. «Аджа Экапад!» – в ужасе прошептала Диана. «Он самый, – козлиная голова кивала. – Да ты не расстраивайся! На себя посмотри!» И Апам Напат снова кивком головы указал Диане почему-то под ноги. Диана опустила голову, и оказалось, что она на берегу источника. Темная вода отражала ее тело. Но отражение выглядело странно. Оно было вытянуто и блестело чешуйчатой кожей, совсем как… змея?! «Ахи Будхнья». Непонятно, сказала это Диана, или Апам Напат, или это лишь подумалось им обоим. Страшная догадка промелькнула в уме у Дианы. «А ты… ты, выходит, наш общий ребенок?» «Почти так, – Апам Напат снова то ли смеялся, то ли блеял. – Почти, да не совсем. Вернее, совсем не так. Я не ваш ребенок. Я – это вы вдвоем, вместе. Ваше слияние, соединение. Двое как одно целое. Все, как ты хотела, Диана, все, как ты хотела, Салмакида, все, как ты хотела, Ахи Будхнья, все…» Диана проснулась в холодном поту и от чувства тошноты. Она вскочила с кровати и кинулась в туалет. Над унитазом сделала пару попыток проблеваться, но ничего не выходило из охваченного судорогами живота. Диана ополоснула в ванной лицо и рот и вернулась в комнату. Мак проснулся и сидел на кровати, несколько нездешний от прерванного сна. – Что с тобой? – Ничего. – Тебя тошнит? – Немного. – Ты беременна? Диана обозлилась: – От кого? От ветра? Ты когда со мной в последний раз занимался сексом? У меня после этого уже два раза месячные были, ты просто не заметил. – От ветра… Мак раскачивался, сидя на кровати, и говорил речитативом: – От ветра, от камня, от воды… – Эй, ты что? – Диана толкнула Мака в плечо. – А? – Ты что, бормочешь во сне? – Нет. Просто вспомнил. Некоторые древние народы, этруски, например, считали, что женщина беременеет не от мужчины, а от духов, которые живут в ветре, камне или воде. Поэтому невесты ходили к священному камню или источнику, чтобы понести. – Невесты и сейчас так делают. Приезжают к Медному всаднику и на набережную у Стрелки Васильевского острова. Зайка, а когда мы поженимся? Мак словно не услышал вопроса: – В Калининграде, представляешь, все невесты приходят к могиле Канта. Такой обычай. И не только приходят, но и садятся на надгробие. Я сам видел. Чтобы уже наверняка забеременеть от мертвеца. Смешно, ведь Кант был убежденным девственником. А теперь, то ли в награду, то ли в насмешку, посмертно получил право первой ночи всех невест города Кенигсберга. – Тебя разбуди посреди ночи, и ты расскажешь что-нибудь эдакое, – пробурчала Диана. – Тебе не нравится? – Нравится. Даже очень. Ты у меня такой умный! Я тебя люблю. – Я тебя тоже. – Давай спать. – Ага. Диана легла, и Мак тоже принял горизонтальное положение. – Да, а почему тебя тошнило? – Не знаю. Сон дурацкий приснился. – Странно… – задумался Мак. – Что? – Мне тоже снился сон. Что ты собака. И на тебе много-много щенят. – Дурацкий сон. – Нет, не дурацкий, и это даже не совсем сон, – возразил Мак. – Я видел. Ты такая, когда спишь. То есть когда твое тело спит, твоя душа имеет вот такую форму. Форму собаки. У каждой души есть вторая форма. Это еще не сама душа, она спрятана глубже, это ее другое тело, ночное, сонное. И ты собака. А щенята – души твоих детей. Они еще не рождены, но уже витают рядом с тобой, пьют, как молоко, твои соки. И ждут, пока ты дашь им тела. – Зайка, ты меня пугаешь, – призналась Диана. – Лучше поспи. – Нет, это нормально. Ничего страшного. – В том, что я собака? Ты же боишься собак. – Это я в дневном теле их боюсь. То есть мое дневное тело боится. А в другом, сонном теле, я собак совсем не боюсь. – А какое у тебя сонное тело? – Точно не знаю, я ведь не вижу себя со стороны. Но мне кажется, что птица. Когда я в ночном облике, то вижу мир так, как птица, наверное, видит – с небольшой высоты и в две стороны. Думаю, что я птица. Ворона, например. – Через пять минут Диане показалось, что Мак уже спит, но он вдруг внезапно добавил: – Хорошо, что ты не змея. В своем сонном теле я очень боюсь змей. |